Все произошедшее с ним сейчас не было жестом отчаяния. Ладон
понимал: час назад он разрушил те маленькие кирпичики счастья, что
они успели уже с Маргаритой сложить.
И рассчитывать на прощение было наивно.
Взмах крыльев, выход на высокий эшелон, ощутимо похолодало и
полегчало. Направление точно на север, выход на Авачинский маршрут,
и резкое снижение до 045 эшелона предназначенного для малой
авиации. Не только Марго знала эти премудрости… Точный расчет
помогал остудить захлестнувшие разум эмоции.
Итак: он законченный идиот, и повел себя как мальчишка. Но
почему отказало ему хваленое трезвомыслие древнего? Куда подевался
мудрый и ироничный дракон?
Останови он себя, просто и рационально подумай, — все стало бы
просто и очевидно. Что толкнуло его не безумный поступок?
Воздействие на сознание? Симпатично. Всеобъясняюще. Лживо и
малодушно.
Было бы очень просто: навели морок на бедного древнего, а он и
повелся, ринувшись обвинять. Это другим врать подобное было
приятно. Себе - непозволительно.
Что с ним не так? И вспомнились отчего-то слова черной Эрис,
сказанные в их последнюю встречу: “Ты потерпишь фиаско в борьбе с
самим собой.”
Вот и ответ на вопросы.
Зачерствевшая душа вечного готова была ко всему. К
предательству, измене, коварству и потокам лжи. К одному он не был
готов абсолютно: не знал Ладон чистой любви. Той, о которой поют
менестрели. Древний любил этот мир, и его простых жителей, с их
слабостями и грехами.
Понимал, прощал снисходительно, видел насквозь все мотивы,
отлично просчитывал и мог предсказать их поступки. Ему так
казалось.
А теперь он вдруг понял, что женщина эта стала ударом по
закостенелому сердцу бессмертного. Весь мир дракона дал трещину и
разваливался на кусочки сейчас, как ненужная старая чашка.
Он ее не понимал. Почему шаг за шагом Марго дарила ему себя,
просто так, взамен ничего совершенно не ждя и не требуя?
Не было ни малейшего повода в ней сомневаться. Только в себе. Он
ударил ее просто отчаянно струсив. Дракон испугался зависимости
своей, и … да, слабости.
Эта мысль в ответ больно ударила, снова зажигая волну бессильной
и всепоглощающей ярости. Он готов был сейчас разрушать все вокруг,
вспомнив древние легенды о страшных бедах приносимых драконами.
Сколько он пролетел, с трудом удерживая себя на грани отчаянья?
Ладону было мучительно-больно. В ледяном небе осенней Камчатки
рождался новый дракон. Расправив огромные крылья над горными цепями
и безупречными конусами вулканов он учился любить и прощать,
вспоминая все эти науки, усвоенные в далекой юности им лишь
однажды.