— Ну, — братец с хитрецой посмотрел в сторону ашкеназца, — неожиданно вскрылось, что некий барон на грани разорения и через брак хотел поправить плачевное положение. Достопочтенный граф Фонтен разорвал помолвку с бароном Фрунье, когда увидел чек за пожизненный контракт и расписку, что расходы по вашему содержанию семья Гладьевых берет на себя.
— Пожизненный? — Мессалина уткнулась в бумаги. — Но тут сказано, на десять лет с возможностью продления?
— Разве? — брат небрежно повел плечом. — Наверно, я оговорился. Конечно, на десять лет. И это ваше право вернуться в семью, где вас непременно выдадут замуж, или же продлить контракт и остаться в Российской империи.
— Но я… — впервые видела Месс такой растерянной. Она спросила шепотом, — а если я встречу кого-то? Ну, а вдруг?
— Тогда будущему супругу придется выплатить неустойку по контракту и получить благословение на брак от графа Фонтен.
Я чувствовала, брат лукавит и нарочно дразнит девушку. Никаких неустоек требовать не будет. Договор — моя просьба помочь подруге сбежать из-под опеки дяди, которому наплевать на судьбу племянницы, пока он распоряжается состоянием ее погибших родителей. Я заранее об этом ничего Мессалине не говорила, да и не знала, что придумает Алим. Контракт — хороший вариант, благодаря которому подруга не будет чувствовать себя приживалкой в чужом доме и у нее будут средства к существованию.
— Хорошо, — Месс вздохнула, еще не понимая, радоваться такому стечению обстоятельств или нет, — но тут не написано, какие услуги потребуются.
— В самом деле? — Игнат удивленно вздернул бровь, тогда как в его серых глазах сияли лукавые смешинки. — Вы будете компаньонкой, Нина Константиновна как раз входит в пору взросления. Помимо этого, я видел ваш аттестат и буду признателен, если дадите пару частных уроков французского Александру Игнатьевичу и Абигель бен Есиф.
— Игнат Александрович, у тебя совесть есть? — Алим подошел ближе и с укором посмотрел на молодого человека. — Я сестру пять лет не видел, а ты не даешь мне даже обнять ее.
— Братик! — всхлипнула, расчувствовавшись. — Ты такой… такой красавец стал, глаз не отвести.
— Это Циля, — хмыкнул ашкеназец, расплываясь в улыбке от похвалы. — Имидж великого князя, и все такое, — нарочито тяжко вздохнул, — приходится соответствовать.