Интересно, знает ли Кулагин о нюансах дедова завещания? На простака он не похож, хоть и пытается им казаться – выдает въедливый расчетливый взгляд. Наверняка знает.
Лиза, что за обедом, что теперь, больше молчала, что было для нее совершенно не свойственно. Алекс уж забеспокоился – не больна ли? Впрочем, больной она выглядела не больше, чем обычно: бледна как всегда сверх меры. Зато избавилась хотя бы на вечер от пенсне. Алекс даже разглядел, что без толстенных стекол глаза у Лизы очень даже хороши – большие, ясные, кристально-голубого цвета. Длинные белокурые волосы – главное свое достоинство – она сегодня собрала в прическу простую, но милую и украсила живыми орхидеями. И те же орхидеи приколола возле декольте. Довольно впечатляющего, к слову, декольте.
Нет, блеклые блондинки, вроде Лизы, совершенно не были во вкусе Алекса, но интерес к ней Виктора Алифанова он, в принципе, мог понять. Лиза была недурна. Особенно, когда молчала.
Жаль, продлилось это не до конца вечера.
— Вам нравятся орхидеи, Александр Николаевич? – вполне невинно поинтересовалась Лиза, отследив, наверное, его взгляд.
Время было позднее, и Кулагины просидят у них едва ли еще больше часа. Было бы здорово за этот час не поссориться с Лизой. Поэтому Алекс ответил как мог уклончиво:
— Я размышлял, Елизавета Львовна, что, наверное, непросто было достать живые орхидеи в это время года.
— О, тоже подозреваю, что отыскать такие было ох как не просто! – со смехом встрял Лизин отец – да подмигнул Алексу, будто что-то имел в виду. Кулагин продолжал: — но Лизе, по счастью, цветочки достались легко: очаровательную коробку принесли к нам на дом нынче утром.
Матушка легонько задела его носком туфли под столом, да Алекс не придал значения.
— Вот как? – изобразил он вежливое удивление.
А Кулагин, хотя шампанского сегодня не пили, веселился все больше и больше:
— Ох и шутник вы, Александр Николаевич! Полно вам! Прислали букет, а теперь смущаете девицу – на Лизе уж лица нет!
Алекс запаниковал, смутно догадываясь, что произошла ошибка.
— Позвольте… я прислал? С чего бы мне посылать Лизе цветы?
Матушка второй раз задела его носком туфли – уже настойчивей, а Лиза и правда менялась в лице: на ее бледных щеках даже стал прорезаться румянец.
А потом она опять резко побледнела. Потому что ее отец прекратил веселиться и вперил в нее тяжелый взгляд: