- Так, что еще у тебя без нас
случилось? – недовольно спросила баба Яга, явно расстроенная тем,
что интересные события прошли без ее непосредственного участия.
- Встретился мне вчера вечером
Любомир, который в ходе изощренной тактики ведения допроса
признался, что посол Пшемислав Тадеушевич подкупил его богатством
да боярством. По поручению молодого посла именно старший конник
выкрал Марфу, Ирину и детей. И именно Любомир столкнул Елисея с
летучего корабля! - делилась я новой информацией.
- Это что же у тебя за методы допроса
такие изощренные? Кусала ты его, что ли? – не удержалась от шпильки
Янина.
- В любви признавалась! О беде ему
грозящей предупреждала! – честно ответила я.
Баба Яга, оценив мой неожиданный ход,
восхищенно присвистнула.
- Ох, вертишь ты, Маша, мужиками, как
хочешь! – осуждающе-насмешливо вздохнула Яга. - Лучше бы ты
Любомиру пятки калёным железом прижигала, чем всю душу спалила.
- Наносить телесные увечья – это не
гуманно, а так помается-помается и забудет, - не особо веря в
глубину чувств старшего конника, отмахнулась я.
- Такие, как Любомир, легко любимых
женщин не забывают, - влезла со своими рассуждениями Янина.
Елисей тоже смотрел на меня
тревожными глазами.
- Что же это у нас теперь получается?
– нахмурилась баба Яга.
- У нас получается, что Любомир в
тридесятом царстве подчищал все следы за бурной деятельностью
посла. Когда мы хотели поговорить с Марфой, она тут же пропала, как
только вышли на Збару, на лекарку вовремя наложили заклятье
молчания, а для гарантии Источку забрали, как только поняли, то в
деле замешана мать Святояра – Ирина, ее сразу выкрали. А уж когда
совсем близко подобрались к разгадке, то Ванюшку моего забрали,
чтобы мы сильно не дергались, - делала я неутешительный
расклад.
- А почему первое покушение на жизнь
Елисея совершил Тихон, а не сам Любомир? – растерялась Янина.
- Наверное, подозрения хотели от себя
отвести, Любомира оставить в нашей следственной группе, как отлично
действующего двойного агента. А также, если бы покушение было
удачным, и Елисей утоп, то виноват был бы в этом Тихон Игнатьевич,
на котором в тот момент тоже было заклятье молчания. Я не
удивилась, если бы старший стрелец погиб при попытке к бегству, в
этом случае до истинных заказчиков Елисейкиной смерти мы бы никогда
не докопались, - вслух рассуждала я.