Он многозначительно умолк. До Рика дошло:
- Намекаешь, чтобы не мешал? Все, ухожу. Я готов хоть корону
швырнуть на пол, если это поможет вскрыть шпионскую сеть мерзавцев.
Вытряхни эту тварь наизнанку.
Послышались тяжелые шаги, как будто о пол стучали кованые
железом подошвы. Хлопнула дверь. На мой лоб легла рука – холодная и
неожиданно приятная.
- Теперь поговорим, - зазвучал голос – уже не второй, а
единственный. – Летуновская Катарина… Сергеевна. Это твое имя или
звание?
- Катерина, - поправила я на автомате.
- Что последнее ты помнишь, Катерина?
- Боль, - сразу же ответила я. Что тут скрывать. – Очень
сильная, невыносимая боль.
- Неудивительно. По запаху и ауре выглядит так, будто ты приняла
сианар. Яд мгновенного и мучительного действия, без противоядия.
Только ты лежишь тут живая и невредимая. А значит, я ошибся.
Невредимая, сказал он?! Я – невредимая?!
- Что, даже кости целы?
- Пошевели рукой или ногой, проверь.
Такая мысль мне и в голову не пришла. Тело хранило память о
ломающихся костях, и я была уверена, что вся загипсована с головы
до ног. Я пошевелила сначала пальцами рук. Потом подвигала сразу
всеми конечностями. Движения были замедленными и скованными, но
совершенно безболезненными.
- Ничего нигде не перебинтовано? Совсем?
- Взгляни сама. Ты почему-то не открываешь глаз. И ты полагаешь,
я ломал тебе кости? Мне это ни к чему. Магический допрос не менее
эффективен, но менее трудозатратен. Твоя красота ничуть не
пострадала, лазутчица.
- Я не лазутчица.
- А кто ты, Катерина?
- Я же вам сказала – и вы сами только что повторили. Летуновская
Катерина Сергеевна, бухгалтер-экономист. Никогда не мечтала стать
лазутчицей, даже в детстве.
- Как интересно, - протянул голос.
А я вдруг подумала – что это я и в самом деле не открываю глаз?
Все тот же страх увидеть и осязать кошмарные травмы, после которых
никогда не стану человеком… Но загадочный голос заверяет, что у
меня ничего не сломано… и я не чувствую боли. А вот посмотреть на
него мне вдруг стало чрезвычайно любопытно. И я открыла глаза.
Зрение сфокусировалось не сразу. Авария – или яд сианар, или
загадочное зелье забвения – не прошли бесследно. Что-то в моем теле
было нарушено – но я не ощущала явно, что именно…
Когда я наконец смогла нормально видеть, то рассмотрела
высоченный потолок с очень искусной, тонкой и сложной лепниной.
Таких я не видела даже на изображениях Ватикана и дворцов позднего
Ренессанса и барокко. Стены и мебель выполнены в том же стиле –
сложном и навороченном, но при этом лишенном вычурности. Все детали
сочетались изящно и гармонично, могли удовлетворить вкус даже
самого придирчивого эстета.