— Тебе, Варя, — коротко уверяет он и снова затягивается густым дымом, не переставая контролировать меня.
Беру в руки вилку и, отломав кусочек нежного белка с зажаренным беконом, отправляю в рот, а затем, практически не жуя, глотаю. Господи Иисусе! Как же вкусно! Я даже забываю о манерах и прочей ерунде и, взяв тарелку в руки, вместе с ней усаживаюсь в кресло, скрещивая ноги по-турецки. А потом с удовольствием начинаю уплетать кулинарный шедевр, пока не ощущаю, как моя щека начинает буквально гореть.
Чуть не поперхнувшись, удивленно изучаю причину замыкания внутри моего организма, потому что прямо сейчас Мирон смотрит на меня таким плотоядным взглядом, будто для него я вкуснее, чем эта божественная яичница с беконом. Невольно поправляю халат, вдруг что-то лишнее опять открылось взору этого голодного волка.
— Так и будете смотреть? — пытаюсь возразить ему, а сама в ответ рассматриваю татуировки на его пальцах с крупными перстнями и руках, насколько это позволяют рукава пиджака, но каким-то чудом одергиваю себя и возвращаюсь к своей тарелке.
Усаживаюсь поудобнее и снова отправляю вилку с едой в рот. Но уже без прежнего энтузиазма.
— Ты помнишь, что должна держаться подальше от моей дочери? — прилетает в меня рокочущая граната, и я замираю, однако его это не смущает. — В следующие выходные Ася хочет, чтобы ты поехала с нами на дачу. Но, думаю, ты понимаешь, что этого не будет?
По затянувшейся паузе становится ясно, что это не риторический вопрос и от меня ждут ответа. Поэтому я с трудом проталкиваю застрявший в горле кусок яичницы и говорю практически одними губами:
— Понимаю… — перевожу взгляд на Мирона и добавляю более уверенно: — Можете не переживать, я не горю желанием проводить время в вашей компании. Обещаю, проблем не возникнет.
Он ухмыляется.
— Хорошо, — кивает, — тогда продолжим. Я снял тебе квартиру рядом с университетом, чтобы ты смогла закончить учебу.
Что? Дым совсем затуманил ему мозг?
— Это слишком, — шепчу я, возвращая тарелку на стол, и невзначай провожу ладонью по волосам. — Мне это не нуж…
— Не перебивай, — строго осекает он меня, на что я лишь молча моргаю. — Ты будешь жить в той квартире столько, сколько мне потребуется. Я не ограничиваю тебя в свободе передвижения, но будь умной девочкой. Одежду и карманные деньги выдам позже. Пока на этом все.