–
Да Иван Тимофеевич, хочет, чтобы я завтра забрала письма моих
читательниц, – решила пока не посвящать старушку в эпопею с мылом я
(раз Иван Тимофеевич развел такую таинственность).
–
О! Тебе уже приходят письма читателей, Лида, – Римма Марковна
развернулась ко мне и ее морщинистое лицо расплылось в мечтательной
улыбке, – это же так замечательно… письма, почитатели… эх, а ведь я
когда-то тоже писала письма… Александру Вертинскому…
На
работе весь день прокрутилась как белка в колесе: у нас добавлялось
еще одно подразделение, хоть и маленькое, но пришлось делать новую
штатку. Я стучала по клавишам пишущей машинки с упорством дятла,
торопилась сделать всю работу – нужно еще выкроить время и успеть
набрать текст заметки в газету. Раз обещала – надо сделать. Но
печатать левые тексты на работе все-таки стрёмно: вдруг кто увидит.
Нужно запланировать покупку собственной печатной машинки, и то
срочно.
За
треском от машинки я не расслышала, как открылась дверь. На стол
упала тень. Я подняла глаза и сильно удивилась – передо мной стоял
Роман Мунтяну. За все время моего пребывания в том кабинете,
который он делил с Егоровым, я от него услышала хорошо, если
два-три слова. Он всегда был нелюдим и словно существовал в
параллельной Вселенной. И тут вдруг сам лично пришел ко мне в
кабинет. Интересненько.
–
Лида, – сказал Мунтяну и выжидательно уставился на меня.
Я
молчала. Решила дать человеку выговориться. Даже если это
Мунтяну.
–
Завтра, – продолжил Мунтяну, видя, что я ничего не спрашиваю, – мы
собираемся. Приходи.
–
Когда? Кто? Где? – чуть переиначила классику я, флегматично оттирая
испачканные копиркой пальцы.
–
Гаражи на Набережной. Знаешь?
Я
согласно кивнула.
–
Гараж с синей дверью, слева, второй ряд. В восемь, – очень тихо
сказал он и, чуть помедлив, добавил. – Не забудь.
–
А кто собирается? – меня уже распирало любопытство, непонятно, куда
это он меня приглашает, кто там еще будет, и главное, какой формат
встречи – тайное масонское общество? комсомольский субботник?
разнузданная оргия (хотя до оргий в этом времени, кажись, еще не
дошли)? Благопристойное чаепитие? Или простая дружеская пьянка в
гараже?
–
Мы, – лаконично ответил Мунтяну и сообщил. – Только ты
никому.
Я
кивнула.
–
Поклянись, – потребовал Мунтяну, внимательно глядя мне в
глаза.