С чемоданом в руках стою возле раздвижных дверей, ведущих к выходу на улицу. Там, снаружи, кромешная тьма. Неудивительно: в Аргентине второй час ночи. Робкие фонари, отбрасывающие свет на землю, лишь создают иллюзию безопасности и комфорта. Стоит посмотреть чуть дальше, туда, где исчезают красные огоньки фар отъезжающих автомобилей, как мне становится не по себе.
Мимо проносятся люди. Кто-то смеётся, кто-то просто громко говорит по телефону. Многие настолько увлечены собой, что не в силах меня обойти, то и дело толкая в разные стороны. Но во всей этой снующей толпе я совершенно одна. Никто не видит моих слёз. Никто не горит желанием помочь. Никто меня не замечает.
Делаю шаг вперёд и замираю, стоит прохладному воздуху колючим дыханием обхватить моё тело. Слишком сильный контраст: из жаркого лета — в прохладную зиму, из привычной жизни — в абсолютную неизвестность. Ругаю себя за невнимательность: я же смотрела прогноз погоды, но не учла, что ночами гораздо холоднее. Обхватываю себя руками, до упора натягивая рукава толстовки на озябшие пальцы, и отчаянно переступаю с ноги на ногу. Глупая! Только я в погоне за красотой и удобством могла приехать в сандалиях на босу ногу и коротких шортах!
В нескольких метрах от трясущейся себя замечаю свободную машину такси и спешу к ней, до конца так и не решив, куда ехать. Одно знаю точно: ночевать в аэропорту я не стану.
Стуча зубами, тяну за собой огромный чемодан, и тут в спину доносится низкий прокуренный голос, очевидно, принадлежащий моему деду:
— Убегать в никуда — это всё, чему смог научить тебя Винсенто? Грош цена такому воспитанию!
Сделав, скорее, по инерции, ещё несколько шагов в сторону такси, останавливаюсь, не находя в себе сил обернуться. И, вроде, я должна радоваться, что меня нашли, но в старческом голосе улавливаю ничем не замаскированную неприязнь. Мне даже не нужно поворачивать голову, чтобы понять: меня ждёт очередное разочарование.
— Рита, верно? — Голос деда слышится всё ближе. Слегка хриплый и неспешный, с местным акцентом, он пугает меня ничуть не меньше холодной аргентинской ночи в полном одиночестве.
И всё же, пересилив себя, оборачиваюсь, чтобы тут же пожалеть об этом, а ещё о том, что не успела уехать.
— Анхель Сото? — брезгливо морщу носик, стоит взгляду зацепиться за неопрятного вида старика, идущего навстречу.