Ишь, мелкий рыжий наглец помог мне
довольно рано понять, что в деле с престолонаследником вообще не
всё так просто, как было в данных отряда Сигма. Есть ещё одна сила,
которой в уравнении нашей миссии не существовало, как факта. Это
могло как усложнить дело, так и облегчить мне его.
Начальник поезда — человек надёжный,
мой непутёвый тёзка вряд ли будет слишком много болтать о том, с
кем встретился по пути в Петербург, слишком уж унизительно для него
прошла встреча. Да и пацан этот разве что няньке да одноклассникам
что-то разболтает. Поверят ли ему, тот ещё вопрос.
— Ли, — я снова обратился к
секретарю. — Скажи, ты что-нибудь знаешь об Алексее
Александровиче?
— Что именно вы хотите знать, Ваше
Высочество?
В голосе Ли проскальзывало
раздражение, тема менялась со скрипом.
— Я знаю, что на публике он не
появляется, слухов много ходит, а вот если поподробней...
— Мне известно всё тоже из открытых
новостей... Источников, — бросил Ли.
Речь опять путалась — он
нервничал.
— Ли, я не знаю, кто эти люди, — я
вздохнул. — И что они там делали, тоже не знаю.
К моему удивлению, Ли снизил
скорость и при первой же возможности остановился на обочине. Мне
даже не сразу нашлось что сказать, обычно секретарь такого
своеволия не проявлял.
— Я прошу прощения, Станислав
Игоревич, — Ли повернулся ко мне. — Если я слишком навязчив,
попросите Игоря Николаевича приставить вам другого телохранителя и
помощника, но помимо обязанностей... Я испытываю тревогу из-за
ваших странных дел. Я вам верю, но не могу долго скрывать ваши
поступки от Игоря Николаевича.
Я молчал, размышляя, как подать ему
информацию так, чтобы не говорить правду, но и не придумывать
невероятную небылицу.
— Ладно, — я наклонился вперёд и
упёрся локтями в колени. — Тогда слушай.
Ли поправил волосы и очки,
уставившись на меня во все глаза.
— Ты знаешь, что в истории рода
Орловых есть некоторые тёмные пятна. Моё рождение, ссора отца с
Александром Михайловичем, непонятна болезнь матушки. Отец
отказывается говорить всё начистоту, нам вообще запрещено обсуждать
все эти вещи. Никто, кроме него, не знает правды.
— Значит, у него есть та то весомые
причины, разве это не проявление неуважения к родителю, Станислав
Игоревич.
— Я не собираюсь его ни в чём
обвинять и уличать, — я примирительно поднял руки. — Но мне важно
знать правду. Скорее всего, я никогда не открою ему того, что мне
стало известно.