Вот чего он ожидал? Что я примусь ему звонить? Ага, триста раз. Меня одним букетом не удивишь, и вообще, слишком много он о себе возомнил.
Но визитку я всё-таки не выкинула, просто на всякий случай. На какой, не знаю, но пусть будет.
Пару дней все было спокойно, я исправно появлялась в салоне, чем очень радовала потерявших меня клиенток. И вроде жить стало не так ужасно, я, наконец, убрала с кровати вторую подушку и одеяло, выбросила все мелкие Костины вещи, все равно ничего важного в квартире не осталось уже, он все забрал. А мне не хотелось, чтобы что-то напоминало мне о бывшем. Нет, какие-то памятные вещи мне выкидывать было жалко, но я их просто сложила в коробку свободную и задвинула подальше. Кажется, я прошла какую-то точку невозврата, после которой больше не хочется страдать.
И об Охотникове я тоже не думала, просто чтобы не беситься, к тому же, он больше не объявлялся, что подтверждало мою теорию о том, что мужчина просто поразвлекался недолго за мой счёт и пошел дальше. Жертва оказалась неинтересной и сухой.
Но, кажется, зря я так решила, потому что одним утром на пороге моей квартиры опять объявились цветы. Нежно-розовые пионы, которые просто покорили мое сердце с первого взгляда. Но какого черта? Мне это не нравится совсем. Красивые букеты - это, конечно, прекрасно, но не от бывшего парня, который теперь непонятно кто. Ведёт себя как хозяин жизни.
"Позвонишь?" - было написано в очередной вложенной картонке.
О да, я сейчас позвоню и выскажу все, что думаю. Попридуривались и хватит. Схватила визитку, которая все это время лежала у меня в плетёном блюдце для ключей и набрала номер.
- Птичка? - голос у Димы был чересчур довольным.
- Да как ты это делаешь?! - воскликнула я, - откуда ты знаешь, что это я?
- Секреты фирмы, - хмыкнул мужчина, - так по какому поводу звонишь?
- Я прошу тебя оставить меня в покое. Охотников, ну это уже не смешно. Я не хочу с тобой связываться ни под каким предлогом, просто отвяжись уже. Найди себе для своих странных шуточек кого-нибудь другого.
- А кто сказал, что я шучу? - кажется, он искренне удивился.
- Потому что я знаю, тебя, Дима. Для тебя почти вся жизнь - игра.
Вообще я все эти слова хотела говорить строго и даже с некоторым наездом, а получилось как-то жалко.
- Тут ты не права, Скворцова, - он хмыкнул, - я за то время, что мы не виделись, пересмотрел некоторые свои взгляды.