Леон будто не оперировал, а колдовал. Пальцы ни секунды не тряслись, а руки летали над лицом Алены с воистину нечеловеческой скоростью. Точность просто поражала. Всем оборотням нужно становиться хирургами, а то такие таланты пропадают!
Ассистент из меня получился аховый: я просто не успевала подать нужный инструмент, как первый ассистент уже передавала его, опережая команды Леона. Но мне нисколько не было обидно. Понимала, что я тут гость, и с научным интересом наблюдала за процессом.
— Что-то не так? — неожиданно спросил Леон под конец операции.
Нос Аленки грозил стать греческим благодаря хрящу. Скулы и подбородок с имплантами стали выдающимися.
— Нет. Просто удивлена, что меня пустили в святая святых. Знаю, как ревностно относятся к операционной хирурги и как предвзято — к нам, вот и не могу поверить, что я здесь, — ответила честно.
— Я другой. — Леон замер и долго-долго смотрел мне в глаза, аж ассистентка нервно замялась на месте. Внезапно спросил: — Вы провели много операций на животных?
— Да, достаточно. Пусть я работаю по специальности всего несколько лет, поток клиентов кажется бесконечным. — И тут из меня вылетело накипевшее: — Знаете, некоторые наши коллеги считают ветеринарных врачей недоврачами, а как по мне, так это одна из сложнейших профессий. Обычный врач работает только с человеческим телом, мы же — с разными видами животных, начиная от мыши и заканчивая слонами. У каждого из них свой организм, свои особенности развития и свои хронические болезни. Утром мы имеем дело с обычной дворовой кошкой, а вечером — с амазонским удавом. У человеческих врачей есть четкое разделение на болезни, где на верхушке пирамиды хирург — почти бог. Мы же должны разбираться во всем одинаково хорошо, аллергия это или задержка яйца у пернатых, при этом постоянно доказывать клиентам свою квалифицированность.
— Зачем что-то доказывать? Вы же врач, — возмутилась ассистентка.
— Не поверите, но иногда заводчики собак выглядят в глазах хозяев питомцев намного авторитетней. Это все равно, как если бы хирургу привезли пациента с острым аппендицитом, который сам утверждает, что, по словам бабушки с дедушкой, это от смеха болит и ему не нужно ничего резать. Или что мама настаивает, что в его организме просто не может быть ничего лишнего, а уж его-то родительница лучше знает. Представляете себе такое?