Однако у Эрика на этот счёт было другое мнение: совершенно неожиданно для черных драконов, да и для меня тоже, он вдруг подобно юле с совершенно невероятной скоростью прокрутился на 360 градусов, извергая при этом пламя, усиленное магией запретного знания; и уже в следующее же мгновение, почти одновременно с ответным залпом черных драконов на столь же сумасшедшей скорости он ушёл свечой вверх.
В результате, черные драконы, уже получившие порцию огненного пламени от Эрика, ещё полыхнули со всей их огневой мощи в друг друга. Нет, они не сгорели заживо, но их крылья, самая уязвимая часть тела драконов, получили настолько ужасные ожоги, что драконы больше не могли летать. В связи с чем девять поверженных черных боевых драконов грудой камней рухнули с неба.
Несмотря на то, что основная мощь ответной реакции девяти боевых драконов пришлась на них самих, однако и от вступительной части огневого залпа Эрику тоже прилично досталось. И всё же магия запретного знания и здесь выручила его, а за компанию, и меня. Эрик не только смог удержаться на своих почти столь же сильно обгорелых крыльях, как и у поверженных им противников, но и превозмогая боль, сумел улететь достаточно далеко от места их падения.
Пока мы не долетели до места, которое Эрик выбрал, чтобы приземлиться, и он, бережно опустив меня на землю, рухнул обессиленный, содрагаемый конвульсиями боли и истекающий кровью и гноем, я наивная радовалась тому, что впервые за всё это безумное утро Эрик, наконец-то, поступил разумно.
Только увидев его, я поняла, что тошнотворный запах паленого мяса не преследовал, а сопутствовал мне, потому что он исходил не от поджаренных черных драконов, оставшихся далеко позади, а поджаренного белого дракона, вернее, когда-то он был белым, сейчас он был цвета обугленного мяса и запекшейся крови. Его дыхание было настолько прерывистым и надрывным, словно такая простая и необходимая для жизни вещь как вдох и выдох не добавляла, а отнимала у него силы. Причем отнимала последние силы.
От ужаса увиденного я застыла на несколько секунд в растерянности, не зная, что я должна сказать или сделать.
Из легких Эрика вдруг донесся душераздирающий, кровь леденящий и сердце останавливающий надсадный хрип и его тело начало извиваться, изводимое судорогами…