— Она внучка старого друга мастера, — доверительно сообщил
негодующему толстяку, периферическим зрением видя, как навострили
уши стоявшие недалеко от нас дети. — Друг мастера мёртв, семьи у
неё другой нет. Не оставлять же ему её?
Толстяку на это нечего было ответить, кажется, ему её даже жалко
стало, но лишь частично — вбитые нормы и правила делали своё дело.
Уверен, через какое-то время сначала пойдут насмешки, затем попытки
показать подобие превосходства и так далее. К гордости скажу, что,
в общем и целом, здесь ещё отношения между детьми были сравнительно
адекватными, тем не менее просто так это точно не закончится.
Вопрос лишь в том, как будет действовать больная маньячка с
каким-то странным, поломанным послезнанием.
Так как занимались дети нашего возраста в одной группе, всю
тренировку я мог наблюдать абсолютно спокойно, делая, как мне
казалось, правильные выводы. Уже на этапе бега показалась
странность: выносливость у маньячки была отвратной, но техника
бега… абсурд какой-то. Люди могли научиться следить за своей
усталостью и во время бега экономить силы, то бег ускоряя, то
замедляя, но маньячка буквально идеально расходовала свою
выносливость, сначала сильно отставая от детей, но потом тем же
темпом нагоняя. Я был уверен, что она дополнительно подпитывала
себя Ци, иначе с нами бы добежать точно не смогла, и это, как бы,
тоже очень и очень круто для такого возраста.
Странность была и в отработке стиля облачного меча. Стиль этот
был сам по себе довольно… м-м-м, воздушным: он требовал лёгкости и
скорости, движения должны были быть плавными, но крайне точными. У
всех, ясен пень, получалось немного по-своему, но это общая идея
техники. В стиле меча так и чувствовалась изначальная идея
основателя. Правда, после того, что я услышал от мастера, такой
уверенности в том, что мы делаем, уже не было.
Что же не так было с новоявленной сестрицей? Естественно,
техники секты она не знала, её движения были рваными и
неправильными, да и тело у неё ещё было недостаточно развитое,
чтобы поспевать за нами, но я не об этом. В состоянии внетелесности
я замечал, что…
У недомелочи-то какая-то «идея» уже была. Я словно улавливал
ментальный отпечаток её какой-то внутренней решительности,
перемешанной с сомнениями и непониманием. Ключ здесь был именно в
решительности — откуда? Демонюга, как есть демонюга. Не местная, а
та, которая обманывает систему, хех. Уточню, что описать
«решительность», которую я увидел и ощутил, одним словом,
тяжеловато — в этой «решительности» был и флёр личного опыта, и
уверенность в своих силах, и непоколебимость воли (ну, это уже
спорно, м-да). Они формировали некую идею и стиль, отличный от уже
имеющегося. Спектр Ци, готов поспорить, тоже другой — тяжело
новоявленной сестрице придётся, если хочет изучить наш стиль,
тяжело.