Я закрыл глаза. Да, я знаю, почему четыре острова, готовящих
супер-бойцов для четырех кланов, в принципе, существуют. Почему они
не считают потери, проводя такую чудовищную политику обучения. Дети
неофициальных наложниц признаются крайне редко, самурай
действительно должен быть привязан к женщине, чтобы признать ее
детей. По истечении сроков, указанных в контракте, куртизанке
обычно указывают на дверь. Что уж говорить о детях, рожденных
просто потому, что какому-то мужчине из кланов приспичило трахнуть
какую-нибудь понравившуюся ему крестьянку. Кто его остановит? Муж?
Очень смешно. Будет умным, потерпит, потому что в противном случае,
отправится рисовые поля удобрять... собой. Вот только никто не
сможет заставить мужчину признать этого рожденного против воли
ребенка. Так и появляются на белый свет подобные нам. И при
пробуждении кланового дара парня или девушку забирает Оми и ему
подобные. А что если крестьянин или купец, или даже эта, что их,
признают дитя? Кто помешает самураям забрать детей в этом случае?
Да никто.
Также меня не оставляют смутные сомнения, что создают таких
детишек чуть ли не специально. Не просто же так тратятся огромные
денежные и людские ресурсы для поддержания и создания Центров, как
и групп для обнаружения опасных для общества детишек. Обычные
неодаренные не нужны кланам, поэтому поиски начинаются
исключительно после пробуждения дара. И гадай после этого, кому
повезло больше, тому, кто всю свою оставшуюся жизнь проведет на
улицах или попадет на клановые острова. Такая вот тщательно
выведенная селекция получается. Но Япония и гордится своими
воинами. Так что игра стоит свеч. Интересно, а как дела обстоят с
девушками? Они тоже все одаренные? Но какой смысл во владеющей
одной из природных стихий шлюхе? Гейши, возможно, но обычные
куртизанки. Их же как-то делят между собой.
Дверь в мою комнату приоткрылась, отрывая меня от мыслей,
которые уже понесли меня далеко от сложившейся ситуации в сторону
прекрасной половины человечества. Я напрягся и приподнялся на
локтях, готовый в любой момент или вскочить, или скатиться с ложа
на пол, в зависимости от ситуации.
— Ёси, к тебе можно войти? — Арэта проявил благоразумие и
спросил разрешение, вместо того, чтобы переть напролом.
— Входи, — я кивнул и подвинулся, потому что больше сесть в
комнате было негде. Арэта выглядел взволнованным. Он плюхнулся
рядом со мной и посмотрел на экран, где все еще шли российские
новости. Арэта нахмурился, пытаясь, видимо, понять, о чем говорят
люди на экране, но лишь перевел на меня взгляд и тряхнул головой.
Свой родной язык я не забыл даже после, так называемого,
перерождения. И это я понял только сейчас, что меня не могло не
радовать.