- Занята я, Лёва, - ответила на его просьбу. - Свиданий
невпроворот. А Анька, вон, свободна. Она тебе с удовольствием
поможет.
Тьфу! Анине так раболепно ему улыбнулась. Надеюсь, моя
физиономия никогда не примет такое выражение.
Когда Ольвин, благодаря Ане, наконец-то, сдал экзамены, мы
договорились отметить это событие вместе. Все утро и весь день мы с
сестрой провели на кухне. Я, под ее чутким руководством, готовила
различные яства. Так вот сильно ей хотелось произвести впечатление
на Лёву. Ну, дело не хитрое, отчего бы и не помочь? Вечер близится,
Ольвин ожидается, Анине готовится, я, опрокинув голову,
похрапываю.
Стук в дверь, Анька сломя голову, несется открывать. Слышу звуки
приветствия. Анька заходит в комнату, а у дверей все еще слышу
голоса. Что это с ней? Вид подавленный, как у утопленницы. Глаза от
наступивших слез блестят. Что же случилось-то такое?
- Енина, Анине, - слегка поклонился Ольвин. - Знакомьтесь, моя
принцесса Агнесса.
Мы с Пёткой развалились на траве и подставили свои бледные лица
солнышку. Он — белобрысый, я — рыжая, сгорим быстро, но хоть
погреемся. Мужчины собирали палатку и готовили место привала. За
два дня похода все притомились, хотелось отдохнуть и набить
желудки.
- Манька, - решил побеседовать Петро. Я молчу. Нет здесь никакой
Маньки. - Ена, - быстро понял.
- Чего тебе?
- Ты же вспомнила свою жизнь?
- Ага.
- Есть у тебя родители?
- Да, мама с папой и сестра Анине.
- О, у вас зеркальные имена?
- Догадливый ты. Да, мама решила, что так будет интересно. Ведь
мы — близнецы.
- Вспомнила, как сюда попала?
- Нет, Пётка! Чего привязался?
- Я не хочу, чтобы ты вспоминала.
- Это еще почему, - возмутилась я. Будь он более образованным
магически, то мог бы такое устроить. Поэтому я даже струхнула.
- Тогда ты уйдешь домой.
- Конечно, уйду. Кто бы не пошел?
- Я бы с тобой остался, - Пётка очень проникновенно попробовал
заглянуть мне в душу через глаза.
- Если я узнаю способ, как вернуться, могу забрать тебя с собой.
Мои родители добрые, сдам тебя к ним.
- Правда, Енка? - ишь, сразу имя выучил.
- Да. Кстати, мать твоя — Оксенья. Она жива.
- Хорошо, - кивнул Петро, но радости особой не проявил.
- Не вижу счастья в глазах.
- Не хочу я к ней возвращаться.
- Это почему же?
- Да она будто душу мою высасывала, Енка. Тяжело с ней. Бывало
утром встану, полон энергии, а она меня по макушке погладит, в
глаза поглядит, а потом аж голова закружится, сил нет.