– Знаю-знаю, что ты не любишь обниматься, – заулыбалась она. –
Но я так давно тебя не видела. Прости.
Не то чтобы я не любил обниматься...
Инесса лёгким движением пальцев отщёлкнула железную крышку и
отпила лимонад.
– Держи, – она сунула бутыль мне в руку. – У слуги перехватила.
Всё равно к тебе шла. Ты как вообще чувствуешь себя?
– Неплохо, учитывая, что у меня башка треснула, – я сел в своё
вращающееся кресло с высокой спинкой, отпил из бутылки и поставил
её на стол.
Инесса взяла стул, уселась напротив и аж подалась вперёд:
– Жаль, батюшка не выжил в той аварии. Не понимаю, как так могло
случиться? Он же вроде... сильнее тебя.
– Бывают в жизни чудеса.
– А ты совсем-совсем ничего не помнишь? – продолжала тараторить
Инесса. – Ни меня, ни брата, ни Ирину... никого?
– Помню, – сказал я. – Вспомнил, точнее сказать.
– Эх, а я надеялась, что ты хотя бы свою сестрёнку не забыл.
– Да помню я тебя, не переживай.
Я действительно помнил Инессу. Прежний обладатель этого тела
питал к ней очень тёплые чувства. Судя по ощущениям, это был,
наверное, самый родной и близкий человек для Кости во всём
доме.
– Ладно, успокоил. А ты что, географией решил заняться? – она
посмотрела на глобус.
– Да это так... – я махнул рукой. – Слушай, тебя-то я помню, но
многое забыл. Мне нужен кто-то, кто поможет мне всё вспомнить.
– Я с радостью помогу! Как же не помочь братику в такой беде?
Что рассказать? Спрашивай.
– У нас с мачехой всё настолько плохо?
– Хм... – Инесса скривила свои пухлые губки.
– Давай, не тяни, говори как есть, – велел я.
– Ну... не то чтобы плохо...
Она не успела договорить, поскольку в коридоре послышались
шаги.
Дверь, которую Инесса на радостях не закрыла до конца,
распахнулась, и в комнату бесцеремонно ввалился паренёк, одетый в
брюки и рубашку поло. Его волосы были зачёсаны на бок, а глаза
расставлены широко и как-то нелепо. Лицо не выражало ничего, кроме
надменного презрения – весь в мамашу.
– Ха, а что это вы тут заперлись? – хмыкнул он. – Инесса, ты
чего опять на мужской половине забыла? У тебя у самой полно комнат.
Матушке скажу, тебе влетит.
– Фу, какой же ты противный, – нахмурилась сестра, поднимаясь со
стула.
В этом я был с ней абсолютно согласен. Если к сестре я испытывал
тёплые чувства, то к этому шкету – что-то сродни отвращения,
ненависти и... страха? Неужели этот малолетка так задолбал
Костю?