Виссарион Андреевич открыл дверь, пропуская меня в класс. В
просторном помещении за индивидуальными партами сидели шестнадцать
салабонов в зелёных костюмах. Я был семнадцатым.
За учительским столом я обнаружил прелестное создание. Ника
Гордеевна – преподавательница экономики, нашего профильного
предмета. Не ожидал, что она окажется столь молодой и
привлекательной. Впрочем, молодой она была лишь по моим меркам –
лет тридцать, наверное. Её наряд состоял из свободной юбки со
складками и красной блузки с короткими рукавами, голову увенчивал
пышный пучок ярко-каштановых волос.
Ника Гордеевна что-то отмечала в своих бумагах, а все
шестнадцать парней сидели, как шёлковые, ловя жадными взглядами
каждое её движение.
Лица пацанов мне были знакомы, даже имена некоторые
вспоминались. Сразу узнал Кирилла – парня, навещавшего меня в
больнице. Крупный белобрысый малый. Его светлые брови были почти не
видны на щекастом холёном лице с массивным подбородком.
– Здравствуй, Константин, – поздоровалась со мной Ника
Гордеевна. – Давненько мы тебя не видели. С выздоровлением!
Проходи, присаживайся. Я как раз собиралась объяснять новый
материал.
Прозвучали эти слова довольно официально, но голосок нашей
экономистки оказался столь мелодичен, что я был совсем не прочь
послушать из её уст новый материал.
Моя парта оказалась на одном из задних рядом. Я повесил рюкзак
на крючок сбоку стола, уселся, достал книгу и тетрадь и стал
слушать. А точнее, любоваться Никой Гордеевной, которая была
настоящей отрадой для глаз и, кажется, не только моих.
Девушек в классе не было. Они учились отдельно. Мальчики и
девчонки никогда не смешивались, по крайней мере, в гимназиях для
аристократов. Только на преподавательницу и оставалось
пялиться.
В общем, Ника Гордеевна своим присутствием скрасила первый урок,
но мне даже одного часа в застенках гимназии хватило, чтобы понять:
главное, с чем придётся здесь воевать – это скука.
На перемене несколько ребят подошли к Нике Гордеевне, она им
стала что-то объяснять. Держались с ней пацаны почтительно и, как
мне показалось, даже слишком. Никаких намёков, никаких шуточек.
– Константин, подойди, пожалуйста, – попросила она, закончив с
остальными.
Когда я подошёл, она стала спрашивать меня, что я помню из
прошлогоднего материала, я же глядел то на её необычайно длинные
ресницы, то на расстёгнутый воротник блузки и ниже на две солидные
округлости под тонкой тканью.