– Не был бы на твоём месте так уверен, – меня взял азарт. Не
хотелось уступать этой наглячке. А она как будто намеренно меня
задирала. Ещё и подруги подначивали:
– Так ты сама, небось, испугалась?
– Это я-то испугалась? Вот ещё! – возмутилась Зоя.
– Мне просто девушку бить не хочется, – сказал я. – Но если вы
настаиваете...
– Хорошо. В понедельник к полчетвёртого жду тебя в малом зале, –
заявила Зоя с торжествующим видом. – Посмотрим, кто кого.
Таким образом, в понедельник мне предстояло две драки. Вначале –
с Кириллом, потом – с этой дерзкой девчонкой. Мне казалось, что
первый бой окажется куда труднее, ведь Кирилл участвовал в
соревнованиях и даже занимал какие-то места. Я, конечно, уже
справился с одним задирой, но вожак нашего класса мог оказаться
сильнее.
В шестерницу Евсевий не пришёл к нам в гости. Он вместе с Ириной
был на собрании герусии, где решалось, кто будет руководить родом в
ближайшее время.
Первый день новой недели считался особенным с точки зрения
местной религии. Как и у нас, все верующие утром посещали храм.
День этот назывался днём восхождения, или по-простому – неделя, то
есть день, когда никто ничего не делает. В общем, прямой аналог
воскресенья.
Как и подобает любому благочестивому семейству, мы отправились в
храм на службу в честь пророка Мани.
Храм, как снаружи, так и внутри, походил на католический.
Длинное помещение со множеством скамей, высокими арочными сводами и
цветными витражами. Стены были окрашены белым. Вместо органной
музыки играли флейтисты. Заунывная торжественная мелодия наполняла
огромную залу.
На возвышенность стоял алтарь, на алтаре – статуя безликого
мужика с крыльями, на груди которого был выгравирован треугольник в
круге. У меня на шее висела серебряная цепочка с таким же знаком –
символом местной религии. Перед статуей располагались подсвечник с
десятью свечами и чаша. Алтарь и посуда блестела позолотой.
Священник в длинной белой мантии, подпоясанной красным кушаком,
и в головном уборе, похожем на камилавку, только белого цвета, на
распев зачитывал что-то на незнакомом языке. Затем налил в чашу
жидкости из двух золотых кувшинов, после чего произнёс короткую
проповедь. Церемония эта почему-то называлась
жертвоприношением.
Я сидел на длинной скамье между Ириной и Инессой. Рядом
расположились наши родственники от мала до велика. Перед началом
службы мне пришлось со всеми поздороваться, при этом каждый и
каждая не забыли справиться о моём самочувствии.