— Нас вернули назад… — вздохнула девочка.
— Значит, все заново?
— Не думаю, — прижал покрепче девочку к себе капитан.
— У нас есть знания, и мы такого не допустим.
История Гарри и Гермионы оказалась сказкой, которую творила
Смерть для двоих детей каких-то высших сущностей. И хотя Тихомиров
в бога не верил, но против таких очевидных доказательств возражать
не мог. Гермиона и Гарри были помещены в героев этого мира, чтобы…
Да и «приключения» им выпали… Тихомиров нехорошо подумал об этих
сущностях. Было еще кое-что, что нужно было проверить. Рыжая
говорила о Гермионе, как о какой-то Ка’Аль, что это значит, Иван не
понял, наметив себе необходимость проверить.
А пока поезд шел к Хогвартсу, чтобы начать новую историю, вот
только… Восемнадцать человек были уже совсем другими: опаленными
войной, потерями, боями. Смогут ли они ужиться с обычными
школьниками? Ведь все они стали намного старше, взглянув в глаза
Смерти. Потеряв и найдя друг друга… Вареньке было комфортно в руках
Вани, шрам которого был совсем не виден, а это значило, что в
любимом не было и крестража.
— Как ты думаешь, Отряд тоже вернулся? — тихо
поинтересовалась девочка, прильнув к возлюбленному.
— Все возможно, — пожал плечами товарищ капитан.
— На выгрузке узнаем.
— А как? — заинтересовалась Варя.
— Интернационал споешь, — хмыкнул Тихомиров, считая
проблему несуществующей. — Только Невилл с Луной вряд ли
будут, она на год младше, и если я хоть немного его знаю, наш боец
Лонгботтом рванул к ней.
— Ты бы тоже ко мне рванул, — улыбнулась Варя, и
капитан согласно кивнул.
А поезд шел… Прошел день, за окном стемнело, уже и чей-то голос
объявил о прибытии в конечную точку, состав начал сбавлять ход.
Скоро, совсем скоро они прибудут. Что на этот раз ждет этих детей,
еще не вышедших из боя, неужели все заново? Снова ставшие детьми
мальчики и девочки покидали вагоны, когда совсем рядом звонко
прозвучало до боли знакомое «Stand up all victims of
oppression…»[17]
Детские еще голоса подхватывали Интернационал, и вскоре
шестнадцать человек пели хором песню, объединившую их в
неслучившемся будущем. Шарахались магглорожденные, с непониманием
смотрели чистокровные, чему-то улыбались полукровки. Стоило песне
отзвучать, как на платформе прозвучало:
— Отряд! Становись!
Факт мгновенного взросления Луны многое сказал мистеру Лавгуду,
как и явление этого мальчика, в глазах которого кроме любви еще
колыхалось пламя недавнего боя. Ксено далеко не всегда был «немного
странным ученым» и такие симптомы знал, ибо в Мире магии такие
случаи хоть и были редки, но встречались. Мужчина тяжело вздохнул и
направился в комнату дочери. Увиденное там только подтвердило его
догадку — дети вернулись из какого-то очень страшного места.
Это было хорошо заметно по тому, как они обнимали друг друга, как
смотрели, как разговаривали.