— Когда не стало твоих родителей…
— Не надо, дядя… — попыталась его остановить Мина.
— Послушай меня, возможно, это последнее наставление, которое я тебе даю. Когда не стало твоих родителей, я взял тебя к себе и растил как родную. Все мои сбережения ушли на подкупы и взятки. Я купил тебе разрешение на проживание в этом городе. Но люди… Эти безмозглые, суеверные неучи только и ждут момента, чтобы избавится от тебя. Они ждут твоей смерти Мина! — Он с жаром говорил ей эти слова и тряс за плечи с силой, которой не должно быть у умирающего старика. — Жить мне осталось совсем недолго.
Тут Мина всхлипнула и, не выдержав, заплакала.
— Все мы не вечны, пришло и мое время. На кого я оставлю тебя и свою Кур? О вас некому больше позаботиться. Эта должность тебе по силам. И то, что мистер Зог разрешил тебе её занять после моего ухода, большая удача. Никто другой не возьмет тебя на работу. Пойми ты это! Тебя не возьмут ни на какую должность, где бы смогла работать честная девушка! Да и не честная тоже… Тебе не быть кухаркой, люди не станут есть стряпню, приготовленную прокаженной. Тебя не возьмут в няньки и не позволят даже близко подойти к детям, чтобы ты их не заразила. Люди даже побрезгуют покупать сшитые тобой вещи. А когда ты, умирая от голода, попросишь у них хотя бы кусочек хлеба, никто не подаст тебе его. Если ты, Мина, не сможешь перебороть свой страх, то погибнешь.
Мина слушала его, плакала и кивала.
— Обещай побороть свою глупую боязнь и держатся за эту должность, — потребовал старик, все еще не разжимая рук на её плечах.
— Обещаю, — всхлипнула Мина, вытирая щеки.
— Обещай заботиться о своей тетушке.
— Обещаю, — кивала девушка.
— Обещай быть смелой, бороться и прожить эту жизнь человеком, а не дрожащим в норе паучком. — Глаза дяди хитро сощурились.
Мина улыбнулась в ответ и как будто поклялась:
— Обещаю.
— «Как интересно… — размышлял в своей камере Урсул Хорст. — Серая Мышь, моя новая тюремщица. А я, пожалуй, еще поживу…»
Обратная дорога у девушки и ослабленного болезнью старика заняла гораздо больше времени. Тобиас потратил все силы на последний рабочий день и повис на руке племянницы безжизненной тряпкой. Идя по скользкой дороге, он делал крохотные шаги, чтобы не упасть, но ноги не слушались и все равно постоянно разъезжались, как у пьяного. Поэтому большую часть пути домой Мина буквально тащила его на себе.