На дорогу от дома до замка, расположенного почти в центре города, у медленно бредущего старика, цепляющегося за локоть своей племянницы, ушло около часа. Большие кованые ворота были еще закрыты, но специально для всех желающих попасть в замок на двери, расположенной в правой створке, висел деревянный молоток, привязанный обычной бечевкой. После пятого удара маленькое окошко вверху открылось, и Мина увидела опухшее от сна и выпивки лицо одного из местных стражей.
— А, это ты Тоби… — зевнул страж и захлопнул окошко.
Сразу же заскрипели несмазанные петли, и дверь открылась.
Никогда раньше Мина в замке не была. Её дяде иногда, за долгую и верную службу, перепадали с барского плеча ненужные вещи или в честь праздника выделялась корзина продуктов. Тогда девушка, чтобы помочь донести подарки до дома, приходила сюда вместе с дядюшкой, но всегда ожидала его у ворот, привычно стараясь лишний раз не показываться никому на глаза и не напоминать о себе.
— Пока о тебе не помнят, ты в безопасности, — любил повторять ей дядюшка. — Смотрят и как бы не видят. А случись чего, попадешь под горячую руку и… — тут он задумчиво замолкал, лишь шамкал по-стариковски губами и недовольно качал головой.
Напоминать лишний раз Мине, что её в любой момент на законных основаниях могут до смерти забить камнями, он не любил. Девушка и так все восемь лет, что жила в его доме, тряслась как осенний лист и боялась даже собственной тени.
— Вот смотри теперь внимательно и запоминай, — наставлял её дядюшка, переступая кованый порожек ворот. — Вот тут сторожка охранников, — махнул он на дом, прилепленный к внутренней стороне крепостной стены. — А вон там, два окна на втором этаже, кабинет мистера Зога. Сначала обязательно идешь к нему, он запишет, что ты приходила, и выдаст оплату за день… и Ему на еду.
«Ему», «Тот», «Он» расплывчато говорил дядюшка Тобиас про узника и никогда не называл его более точными словами. Например, оборотень… Но Мина всегда знала, о ком идет речь.
Они подошли к двухэтажной сторожке, зашли внутрь. Там густо пахло не слишком чистыми мужчинами, табаком, мясной похлебкой и… не слишком чистыми мужчинами. Еще, пожалуй, ромом. Возле большого, на половину стены, камина сидели три охранника и играли в карты. Четвертый, открывший им ворота, поежившись, сбросил на вешалку свой плащ, потом сел на свободное место у огня, которое, видимо, покинул, когда пошел открывать.