— Не стоит, я не могла поступить иначе. Я ведь знахарка, мое
призвание - помогать людям. К тому же в нашем мире мало добра, и мы
просто обязаны любыми способами преумножать его — она улыбнулась. —
А теперь отдохни. Сон - лучшее лекарство, — Дорофея встала и вышла,
задернув за собой занавеску.
Вопреки ожиданиям, я быстро уснула, и снился мне очень странный,
даже страшный сон.
Аэропорт, снова посадка, и я занимаю свое место. Вот откидываю
спинку сидения и как только закрываю глаза, сразу начинаю падать во
тьму. Испугавшись, желаю, чтобы это оказалось просто страшным сном
и щипаю себя за руку, но проснуться не удается.
Кажется, падение длиться бесконечно долго. А когда я готова
поверить, что умерла и попала в ад, тьму начинают прорезать,
сначала серые, затем белые всполохи. Постепенно все вокруг
светлеет.
Я оказываюсь в лесу, удивленно озираюсь и снова не могу понять
сон это или явь. В растерянности иду, куда глаза глядят, неожиданно
слышу топот копыт за спиной. Медленно оборачиваюсь и вижу
всадников, они что-то кричат и размахивают оружием. Испугавшись,
бегу вперед, петляя между деревьев, спотыкаюсь и падаю. Меня быстро
нагоняют.
Рыцари в кольчугах с красным крестом на груди, который делает их
похожими на крестоносцев, спешиваются и, окружают меня, выкрикивая
непонятные обвинения.
— Отродье — словно проклятье выплевывает мне в лице один из них,
и в злобной гримасе щерит рот с гнилыми зубами.
— Бей выродка! — и как по команде на меня обрушивается первый
удар железной перчаткой прямо в висок. На мгновенье теряю сознание,
а когда прихожу в себя, то уже лежу на земле и пытаюсь закрыть
голову от ударов, которые, словно град, сыплются на все тело. Не в
силах сказать и слова, просто кричу от боли, а в голове крутится
лишь одна мысль: «За что?»
— Довольно! — властный оклик, словно гром среди ясного неба,
раздается отовсюду. Удары тут же прекращаются. — Поднимите ее! —
требует неизвестный.
Еле живую меня ставят на ноги и поддерживают под руки. А я даже
голову не могу поднять, чтобы посмотреть на того, кто остановил мое
избиение.
— Поднимите ей голову, хочу напоследок заглянуть в глаза, чтобы
перед смертью она видела, как я нажимаю на спусковой крючок, и
запомнила, кто ее казнил, — оказывается, он не остановил
издевательство, а лишь пожелал добить собственноручно. В моей груди
рождается черная, всепоглощающая ненависть.