– Конечно, не помешает, ещё даже и поможет, – Лука
почесал яйца.
И мне почему-то это сильно не понравилась.
– А кто это у нас тут такой маленький? – он явно не
собирался из комнаты уходить.
Пошел к девке, присел перед ней на корточки.
Кот остановился тут же.
– Ничего такая. Сосать умеешь?
– Нет, – сказала она.
– А-ха-ха-ха! – заржал Лука, – как это девка и
сосать не умеет. Ну, я тебя научу. Это не сложно. Потренируешься
сначала на Коте.
– Ты охренел? Я ей свой член не дам. Ещё откусит.
– Не откусит. Мы ей ножичек к шейке приставим, отсосет как
миленькая. А потом посмотрим, что там у нас между ножек спряталось.
Оп.
Он полез между ног девчонке и она страшно задергалась, как будто
в судороге. Да ещё и закричала.
– Лука, хватит, пошли, – позвал я.
– Охренеть. Она психованная какая-то. Ну ничего. Рот
заклеим, ручки ножки свяжем. Оттрахаем милая тебя, уже сегодня.
– Пожалуйста, не надо, я не хочу, – заплакала она.
Я подошел к парням, толкнул Луку в плечо.
– Пошли, водяра ждёт.
Он встал с корточек. Усмехнулся ещё раз, глядя на девчонку.
– А вообще Бес есть в этом какая-то несправедливость. Я эту
девку к себе заберу. Поохранять. Почему ты её взял?
– Потому что у тебя она до утра не доживёт, а я за неё ещё
хочу бабки получить.
– Русый и бабки – это понятия параллельные,
непересекающиеся. Ты что действительно надеешься, что он тебе бабки
отдаст.
– Во всяком случае, девка должна быть в целости и
сохранности. Она – его сестра.
– Она – сестра Русого? Охренеть. Так что её теперь и
трахнуть разочек нельзя? Пусть отсосет у нас и всё. И катится к
своему Русому. После бабла конечно только.
– Слушай, Лука, – я постарался говорить
серьёзно, – давай я сам буду решать, что с ней делать.
– Хочешь один её трахать?
На кухне Кот уже разложил закуску и налил по рюмкам.
– Давайте бухнём парни, долго вы там?
– Пошли, – дернул я Луку, но он ещё не торопился
уходить.
Ещё раз глянул на девку, потом на меня и усмехнулся.
– Ну ладно, бери, – прикусил он губу.
Это значит, что он недоволен. Я его знаю. Очень недоволен.
Лука повернулся, и мы пошли на кухню.
В комнате темно. Полоска света из кухни. Тонкая грань между мной
и людьми, для которых я даже не человек. Разменная единица.
Товар.
Дрожь не унимается.
Я слышу каждое слово, каждый звук и пошлый смешок. Слышу, как
они обсуждают кого-то, кому сегодня ломали пальцы. Громко смеются и
чокаются рюмками. И от каждого взрыва этого отвратительного,
гадского смеха я вздрагиваю, не даю себе расслабиться ни на
минуту.