Но зачем ему это, если он так радеет за ее творчество и свой бизнес? Или это игра? Может, победила похоть? Он не удержался и выкрал Роксолану, а теперь хочет использовать меня на постоянной основе в качестве нее?
Похоть или бизнес? Что важнее для Щедрина? А вдруг то и другое? Вдруг он запланировал всё заранее, поняв, что я могу успешно заменять звезду?
В мои мысли вмешивается настойчивый стук в дверь. Даже в туалет сходить не дадут по-человечески. От злости прикрываю глаза и дергаю на себя ручку двери, звонко топая ногами по кафельному полу.
В проеме вместо высокого бородатого охранника вижу… Амира.
Хитрые лисьи глаза и лукавая улыбка, блуждающая на губах.
– А где… – только и успеваю сказать.
Меня впихивают обратно в туалет, щелкает замок.
Я взаперти, без охраны и наедине с незнакомцем.
– А где охранник? – удивленно заглядываю через плечо Рахимова.
Он смотрит на меня с плотоядной улыбкой, темные глаза с золотистым ободком радужки в полумраке помещения мерцают таинственными искорками всезнания и понимания своей силы. Конечно, кто я против него?
Ему даже устранение охраны самого Басманова оказалось по плечу.
Он тоже бандит?
– Не волнуйся, Лана, у охранников тоже есть слабости. Его отвлекли. Он не думал, что ты куда-то денешься отсюда.
Язык прилипает к небу. Не знаю, как обращаться к Амиру, ведь он заговорил так, будто они с Роксоланой – старые знакомые. А может, между ними есть что-то большее?
Она никогда не рассказывала про этого человека, что странно, ведь это жених ее соперницы по профессии.
– Ты зря сюда зашел, – рискую, обращаясь на «ты», понижая голос до нужного звучания. – Выйди, пока нас не застал мой муж.
– Твой муж занят, – говорит с наглой усмешкой, напоминая довольного обожравшегося кота, – так сказать, обменялись женами на вечер.
– Не смешно, – цежу грозно, пытаясь обойти преграду.
– Постой, я так долго к тебе пробивался, а ты меня просто отбриваешь. После всего, что у нас было?
Эта последняя фраза падает между нами, как камень, плюхнувшийся в воду. И он может утащить меня на дно. Опасная, очень многозначительная фраза. Но я не знаю, что между ними с Роксоланой было!
– Я больше ничего не хочу, всё кончено, – облекаю свой отказ в максимально неопределенную форму и снова делаю попытку протиснуться к выходу.
Рахимов ловит меня за руку, рассматривает пальцы внимательным цепким взглядом. Его руки ухоженные, ладони лощеного франта, без шероховатостей, как у Рамиля, свидетельствующих, что она часто сжимает в руках оружие.