И как в любом колодце попасть внутрь можно было только сверху. А
если точнее, то через впаянное в стену на высоте в десять метров
бронебойное стекло, которое в обычное время служило чем-то вроде
смотровой площадки на саму камеру. Правда в этот раз заключенный
представлял собой уж совсем жалкое зрелище.
— Что-то изменилось? — спросил я, не сводя внимательного взгляда
с высокого черноволосого узника в центре камеры. Но, как и в
прошлые посещения, мужчина только тупо пялился в стену, изредка
покачиваясь пятках. Казалось, он даже не замечал, что за ним
наблюдают.
Худой охранник с проседью в когда-то рыжих, а сейчас заметно
потускневших волосах уныло покачал головой.
— К сожалению нет, Архонт. Ничего. Бормочет что-то изредка, ну,
дык, тут все такие. Кто ж этих сумасшедших разберет… — Он внезапно
икнул и, покосившись на меня, принялся извиняться. — То есть прошу
прощения… Э-э-э. Я понимаю, это ваш отец и…
— Агафон, все в порядке.
Заметив, что я не злюсь, охранник облегченно выдохнул и
привычным жестом почесал залысину на голове.
— Проклятое место, говорю я вам. Неправильно тут кого-то тут
держать, преступников даже. Не по-людски это.
Я коротко хмыкнул. В это и был смысл. Чтобы запугать
остальных.
Специальная Имперская Тюрьма для «белых», или Яма, как ее
называли в народе, являла собой попытку создать что-то похожее на
Тартар Аида, только на бренной земле. В Яме содержали опасных
преступников с божественной кровью — спятивших «белых», серийных
убийц с внезапно открывшейся родословной, попытавшихся прыгнуть
выше головы аристократов… Ну или убийц Императора, вроде Гордиана
Лекса.
У заключенных отбирали Символ — а если точнее, то бог
покровитель просто блокировал его в человеке — и бросали сюда
загнивать. Большинство узников быстро теряли надежду и сходили с
ума, но…
В памятки всплыло белое безжизненное лицо Гордиана, когда
стражники по приказу Кастора тащили его прочь из зала. Чтобы
хладнокровный и самоуверенный лидер, вот так, за секунду лишился
рассудка и превратился в пускающий слюни овощ?
— Что-то я слабо верю в это, отец, — пробормотал я себе под нос
и задумчиво побарабанил костяшками пальцев по стеклу. — Слабо
верю.
— Господин?
— Ничего, Агафорн. Я закончил. Больше мне тут делать нечего.
— Если что-то изменится, я тут же сообщу, — по-отечески
улыбнулся охранник и приложил к двери ключ-карту. — Всего хорошего,
господин. Заходите еще… Э-э-э. То есть… Ну вы поняли.