Два-три толчка, выдергиваю член и кончаю ей на грудь. Она судорожно
всхлипывает, переводя дыхание. Смотрит ошеломленно то на меня, то на член. Он
еще стоит, сперма стекает по уздечке. Подношу к ее губам:
— Оближи…
Высовывает розовый язычок и осторожно слизывает остатки семени, а
когда начинает облизывать уголки губ, я не выдерживаю и накрываю ее рот своим.
Поцеловать женщину после минета — это самый лютый треш, который только
можно представить. Но мне глубоко похер, что там только что был мой член, я
впервые в жизни пробую собственный вкус и это даже возбуждает.
— Ничего ты не умеешь… — снова целую и говорю в послушно раскрытые
навстречу губы, а сам прячу член обратно пока он не решил, что надо повторить.
— Тебе не понравилось, — шепчет Ника расстроенно и гладит мой пах, —
Тим, я научусь, вот увидишь!
— Я сам тебя научу, — отвечаю и застегиваю ширинку. — И мне все
понравилось, Вероника.
Я говорю правду. Предложи кто сейчас обменять ее на грудастую телку с
пылесосом вместо горла, сразу пойдет нахуй. Просто потому, что здесь все мое.
*Вернер Балдессарини — основатель немецкого бренда элитной мужской
одежды «Baldessarini».
**Эрменежильдо Зенья — основатель итальянского бренда элитной мужской
одежды «Ermenegildo Zegna».
Доминика
Я слышала разговор Тимура и Борисовны, она наверняка сейчас мне
звонит, и, если я не отвечу, будет волноваться. Звонит на телефон, оставшийся в
сумке, которую я бросила в «Летучем голландце». Надо попросить у кого-нибудь
аппарат и позвонить Тиму, пусть заберет сумку, но, чтобы выйти из спальни, надо
одеться.
Встаю и иду в душ. Там огромное зеркало от пола до потолка, я
рассматриваю себя и вспоминаю, как Тим облизывал вчера мою грудь. Внизу
мгновенно становится мокро и горячо, а я смотрю на себя в зеркало.
Когда Тим вышел из гардеробной, я еле сдержалась, чтобы не ахнуть. Он
был совсем как те миллиардеры в дорогих журналах и американских фильмах —
красивый, пахнущий, одетый будто как раз собирается на обложку такого журнала.
Я, наверное, слишком жадно его рассматривала, потому что он вдруг
изменился в лице, подошел ко мне и вынул свой член. Не знаю, когда я привыкну к
его размеру, но он меня обезоруживает. И подчиняет. У него гладкий ствол,
перетянутый венами и заканчивающийся рельефно вылепленной головкой. Тоже
гладкой, будто шелковой.