Через четверть часа мы уже приземлялись на крышу жилого
комплекса, где обитал Эд.
Это был район категории H, заселенный гражданами низкого
гражданского статуса. Отличия бросались в глаза сразу: здания
невзрачнее, плотность застройки выше, меньше зелени… Даже окна
казались уже, чем у нас.
– Идем. – Эд провел нас через стоянку комплекса, ткнул пальцем в
панель управления замком. Тот щелкнул – и дверь поднялась. –
Стряхните снег с обуви.
Мы вошли в лифт, Эд нажал кнопку двадцать четвертого этажа.
Между статусами F и K всего две категории, но до чего же ощутима
разница! Взять хотя бы лифт. Он был не такой быстрый, не такой
бесшумный и не такой просторный, как в нашем доме.
В длинном коридоре мы остановились возле одной из дверей. Пока
Эд открывал замок, подставив лицо камере распознавания, Малик
насвистывал какую-то новую песенку и даже пытался пританцовывать,
но Тисса шикнула:
– Тихо ты! Бабушку Эда разбудишь!
Едва дверь открылась, я услышал звонкий девчачий крик:
– Эдди!
Девочка лет пяти бросилась к Родригезу, напрыгнула, обхватив
руками и ногами, и повисла на нем.
– Кто там, Полианна? – донесся женский голос из глубины
квартиры. – Эдвард, это ты? Ты задержался, Эдвард!
– Да, бабушка! Были дополнительные уроки у мистера Ковача! –
крикнул Эд через голову девочки.
Та спрыгнула с брата, обняла Малика с Хангом, а потом повисла на
Тиссе. Видимо, они были здесь частыми гостями. Мелисса что-то нежно
прошептала девочке на ушко, а та кивнула и рассмеялась, лукаво
поглядев на меня.
– Меня зовут Алекс, – я протянул ей руку.
– Полли, – она дотронулась своей ладошкой до моей и
смутилась.
– Я пока поговорю с бабушкой, – сказал Эд. – Кока-кола в
холодильнике, берите и приземляйте свои задницы на балконе. Полли,
малышка, ты ела? – Девочка кивнула. – Хорошо, тогда поиграй пока в
своей комнате.
Я с интересом изучал квартиру Эда. Она была просторной, не
меньше нашей, хоть и ниже категорией. Парни вытащили из
холодильника пару двухлитровых бутылок газировки, Тисса взяла пакет
с одноразовыми картонными стаканами и несколько упаковок
чипсов.
Со всем этим мы переместились на широкий застекленный балкон,
откуда открывался вид… на обшарпанную серую стену соседнего здания.
Зато здесь умещалось четыре стула и небольшой пластиковый столик.
Остальное свободное место было занято грудой запылившихся вещей:
картинами, какими-то незаконченными статуэтками, коробками. В доме
чувствовалась некоторая запущенность, будто он давно не видел
женской руки или хотя бы манипуляторов робота-уборщика. Его я,
впрочем, не заметил.