— Я… я не знаю. Точное расположение всех храмов. Здесь нам
просто придётся рискнуть и двигаться в одном из направлений.
Надеясь, что мы выйдем куда-нибудь.
Собственно, другого варианта у нас и не было. Я взялся за
импровизированные волокушки и двинулся в путь.
Я полностью смог оценить, что такое быть сильным и подниматься
по культиваторским ступенькам.
Вот идёшь ты в сраном халате по снегу под ледяным ветром и не
умираешь, так как твоё тело… оно уже другое. Тебе холодно так, что
хочется сдохнуть, ты не чувствуешь ног и не можешь шевелить
пальцами, руки не двигаются от слова совсем и нередко их режет
болью. А ты всё равно жив.
Когда нормальный человек сдох бы через пятнадцать минут или
получил такие обморожения, что не дожил бы до завтра, я до сих пор
иду. Я вижу, насколько белые у меня руки, чувствую, насколько
замерзаю, а всё равно могу идти, циркулируя по телу Ци, которая
помогает сохранить жизнь частям тела, которые на последнем
издыхании.
Как же я устал…
А ещё и Лунная Сова тут просит сдохнуть. Мало этого, возникли и
естественные проблемы.
— Почему вы не сказали? — сдерживая злость, спросил я. —
Нравится так лежать?!
Она не ответила. Её взгляд стал пустым, затуманенным. Но за неё
вступилась Люнь.
— У неё повреждён позвоночник, Юнксу. Она может просто не
чувствовать, когда хочет в туалет. К тому же, она мастер и…
Ей стыдно, я понял.
— Нет ничего стыдного в этом… — проворчал я и вытащил её из
мехового мешка.
Пришлось немного помыть её снегом везде, где нужно, после чего
протереть ещё и мех. Она лежала на снегу, пока я всё оттирал, не
издавая ни звука, но из глаз у неё текли слёзы. Значит, она не
рехнулась и всё прекрасно понимает, просто ушла в себя. Блин, она,
конечно, сука, но мне её жаль чисто по-человечески.
— Не парьтесь, Лунная Сова, скоро мы куда-нибудь выйдем, —
уложил я её обратно в мешок.
— Что такое последователь ступеней Вечных, который не может
двигаться, Ханг? — неожиданно спросила она хриплым голосом.
— Э-э-э… последователь-калека?
— Никто, пустое место.
— Но вы живы.
— И это хуже смерти. Хуже смерти в бою может быть только жизнь
навечно прикованной к кровати, которая не может пошевелиться. Ханг,
ради всего святого, убей меня… — прохрипела она умоляюще.
— В другой раз, Лунная Сова.
Меня бы кто убил…
Эта мысль посещала меня всё чаще и чаще, пока я брёл по
указателям, которые могли в принципе никуда и не привести нас. Тот,
кто хоть раз замерзал вот так, поймёт, о чём я. Это сложно терпеть,
все твои мысли сводятся лишь к тому, что ты, сука, замерзаешь. Ни
желаний, ни воли, лишь холод даже в собственных мыслях. Он
выдавливает жалость, желания и даже страх.