Я удивленно
вздрогнула, когда почувствовала легкое ментальное касание.
Хм, судя по
золотисто-янтарным тонам, в которые окрашен 'вызов' это Тайлин.
Я осторожно приоткрыла
верхнюю часть сознания, не зная, чего ожидать от остроухого.
«Ну что поделаешь,
это наиболее удобная терминология, девочка», - едва заметно улыбнулся Тайлин.
«Я и не возражаю.
Даже благодарна за вмешательство и подтверждение моих же слов».
Тем временем Лаллин
подошел к нам ближе и, ни капли не заботясь о сохранности своего глухо-черного
балахона, сел на тот самый импровизированный мостик через широкий ручей. Потом
оглянулся на нас, задрав голову и, подарив очередную широкую улыбку,
приглашающее развел руками:
- Присаживайтесь,
господа союзники, за наш 'круглый стол' мирных переговоров!
И это тысячелетний
фейри? А где величественность, где мудрость, где, в конце-то концов, красота?!
В отличие от своего
брата, Лал не отличался таким совершенством лица и фигуры. Худой он был, а в
своей мантии так вообще похож на нахохлившуюся ворону, с его немного птичьими
чертами, и впечатление это дополнительно усугублял хищный разрез глаз цвета
черного агата.
Но в воспоминаниях
города он был иным...
Высокий, тонкий и
гибкий, как плеть, одетый в цвета ночного неба, которые, казалось, собрали с
небосвода, чтобы сшить одежду. И в его украшениях был только жемчуг, а кожа
матово светилась под блеском люстр Анли-Гиссара.
Тогда он, и правда,
был великолепным дивным лордом, от вида которого замирали в восхищении.
Что же с вами
случилось, Лаллин Черное Золото? От чего настолько явное пренебрежение самым
важным для фейри - собой?
Чрезвычайно
интересно.
Пока я думала, и
сама села неподалеку от предмета своего нынешнего интереса, только на другой
стороне 'мостика'.
На моей же стороне,
но дальше, опустился Арвиль, а Тайлин занял место неподалеку от братца.
Молчим. Изучаем
друг друга. Вернее, они друг друга - я-то интереса не представляю. Разве что
князь Черное Золото часто возвращается ко мне взглядом, от чего становится
откровенно не по себе.
Мелькнула
предательская мыслишка, что если бы он видел во мне женщину, то я ощущала бы
себя спокойнее. Это 'зло' уже знакомое, и не такое пугающее.
А вот как на
разменную монету на меня глядели впервые.
И не сказать, чтобы
это ощущение мне нравилось.