Устраивая открытие «Дистиваля» в полночь, «Сноусторм», кажется,
учитывал, что для большинства гостей это оптимальное время. Многие
прибыли из часовых поясов, где уже утро или вообще середина дня. Ну
и было в этом что-то от сказки: бал, полночь, волшебство…
От места посадки флаеров организаторы расстелили длинную красную
дорожку, ведущую в здание, пройти по ней можно было как в одиночку,
так и парой. Приглашенные гости, разодетые в дизайнерские платья и
элегантные смокинги, прекрасно гармонировали с происходящим. Я же
чем больше смотрел на себя и других, тем больше чувствовал себя
чужим на этом празднике жизни. И я и парни не заморачивались,
прилетев на бал в рваных джинсах, обычных футболках и
кроссовках.
– Дамы и господа! Перед вами клан «Пробужденные», победители
юниорской Арены этого года! Эдвард Родригез – маг Краулер! Малик
Абдуалим – разбойник Инфект! Ханг Ли – воин Бомбовоз!
«У организаторов устарели данные о классе Малика: списки гостей
готовились еще до того, как тот стал бардом», – думал я, наблюдая
за парнями. Эд, Ханг и Малик пошли по дорожке, улыбаясь,
приветствуя зрителей и пихая друг друга. Вот кому плевать на то,
кто и во что одет.
Мы с Тиссой стояли, ожидая, когда нас объявят. Взглянув на нее,
я понял, что девушка из-за меня не находит себе места. Красоту
Тиссы сложно испортить, а уж в черном вечернем платье, с уложенными
волосами и на высоких каблуках она смотрелась великолепно… Как же я
пожалел, что не послушал маму и не взял костюм! Сейчас бы не
выглядел клоуном.
– Мелисса Шефер – жрица Тисса! Алекс Шеппард – лучник Скиф!
Как и в случае с Инфектом, мой класс организаторы тоже вытащили
из данных регистрации на Арене. Только сейчас я осознал, как мне
повезло. Объяви они меня «предвестником», я бы не избежал вопросов
и ненужного внимания. Медиа лепили новости из любой фигни, а тут
уникальный, никому не известный класс…
Тисса шагала на негнущихся ногах, выпрямив спину и глядя перед
собой, будто боялась, что если увидит реакцию зрителей,
выстроившихся вдоль красной дорожки, орущих и визжащих, ее
надуманный позор станет еще более очевидным. Щеки девушки
зарделись, плотно сжатые губы побледнели, но больше всего волнение
выдавала сила, с которой она сдавливала мое предплечье.
Я бесцельно скользил взглядом по зрителям, на губах застыла
идиотская ухмылка, кровь пульсировала в висках. Мечталось только об
одном: поскорее пройти эти тридцать метров и исчезнуть внутри. В
скандировании толпы я услышал «Читер! Читер!», почувствовал, как
немеет затылок, и обернулся. Послышалось.