– Извини, я не эксперт по клопам, Фэн. В жизни ни одного не
видел.
– Это потому, что ты сам клоп, но все же поработай своими
убогими мозгами, Скиф: почему я здесь, а не там? Что мне мешало
захватить твой остров и уничтожить последний храм Спящих? Думай,
Шеппард, думай…
Заканчивая говорить, он безуспешно попытался взять меня под
контроль Подчинением разума. Ему это не удавалось и
прежде, но он использовал все доступные возможности – ну а вдруг?
Освобождение защитило от первой атаки, Правосудие
Спящих удвоило мои характеристики, а еще включилась
Невозмутимость, подарив секунды неуязвимости в начале
боя.
В эти мгновения я окончательно осознал: мне не убить его ни
Отражением, ни Возмездием, ни кулаками, зато мой
бешеный урон даст ему беспрерывное поступление чумной
энергии. Если Айлин не солгала, мне отсюда не выбраться, а
значит, у высшего легата есть все время мира, чтобы уничтожить
«угрозу». Чумные атаки игнорируют броню и защитные навыки, в том
числе Устойчивость, которая сопротивляется любому другому
урону.
Мысли скользили по краю сознания, а разум начал действовать,
активировав привычную последовательность действий: Жуткий
вой ожидаемо не испугал нежить, но зацепил Айлин, бросившуюся
в Страхе прочь по туннелю; ей вслед полетел каст
Летаргии, но не прошел, отбитый классовой защитой
эльфийки; надо мной незримо развернулась сеть Духовных
оков; в Магвая был выпущен Гребень Акулона,
заряженный Возмездием; один за другим вывалились из
пространственных карманов Игги, Крушитель, Монтозавр… В этот момент
произошел сбой:
Невозможно призвать грозового дракона Грозу в
замкнутом пространстве. Питомец слишком велик.
Невозможно призвать подземного ужастеня Акулона в
замкнутом пространстве. Питомец слишком велик.
Монтозавр, благодаря превентивной мере Бегемота, умудрился
втиснуться в каменный тоннель. Заостренный гребень на хребте
зверобога крошил низкий потолок. Игги цеплял крыльями стены,
пытаясь взлететь. Крушителя зажало между ящером и иглоколом, он
рычал и поскуливал, пытаясь вырваться. Из-за питомцев я полностью
потерял из виду противников. От волка и иглокола толку сейчас не
было, так что я отозвал обоих.
Трубный рев прокатился по подвалу – Монтозавр, войдя в режим
боя, начал увеличиваться. Древняя божественная магия и плоть
оказались мощнее зачарованных стен замка, и он будто бы взорвался
изнутри. Не только тоннель, но даже стены и перекрытия каждого
этажа разлетелись камнями, осталась лишь кружащаяся золотая пыль.
Полумрак подвала залило солнечным светом, однако я остался в тени
шестидесятиметрового ящера.