Шагая к храму, я старался не фокусироваться на мрачных лицах
подавленных последователей Спящих, не замечать суровые взгляды
исподлобья и воздух, искрящий предгрозовыми разрядами. Мои союзники
требовали объяснений. Хотелось сказать им что-нибудь ободряющее, но
до встречи с Бегемотом говорить было нечего, они уловят фальшь. Я
молча начал протискиваться через толпу, и, когда дошел до лестницы,
их прорвало.
– Как же так, избранный Спящими? – проревел вождь
троггов Моварак мне вслед. – Ты не оправдал надежд нашего
народа!
– Ты подвел Тиамат! – истерично завопила Укавана, его
жена.
– Трус! – крикнул кто-то из культистов Морены.
– Предатель! – пролаял молодой кобольд-воин.
– Орки клана Сломанного топора требуют сместить
Скифа! – Непонятно, откуда здесь взялись и орки. Видимо, из
любопытства проникли через портал у храма Тиамат.
Одновременно все загомонили, закричали, залаяли, зарычали…
Голоса друзей утонули во всеобщем негодовании. Несправедливые
обвинения в трусости ранили мне душу.
Вдруг воцарилась тишина, хотя я видел, что некоторые продолжают
кричать. Из храма вышел Спящий. Бегемот встал рядом со мной, обнял
могучей дланью и произнес, обращаясь ко всем:
– Мой инициал Скиф принял верное решение, оставив храм в
пустыне. Таким поступком он не только сохранил форт на Кхаринзе, но
и спас жизни каждого из вас! – Голос божества прогрохотал по
всему форту, и в отраженном эхе каждый услышал не только Бегемота,
но и Тиамат. – Возвращайтесь к своим делам и впредь не смейте
сомневаться в решениях инициала!
Народ воспрянул духом и начал расходиться, не забывая пожелать
друг другу непробуждения Спящих и вечного их сна. Кто-то смущенно
бормотал извинения.
Ирита, Краулер, Инфект и Бомбовоз задержались. Я им кивнул и
показал глазами на дальний конец улицы, где располагалась таверна.
В чат же написал: «Всеобщий клановый сбор в таверне после того, как
поговорю с Бегемотом. Прихватите стражей, Мэнни, Дьюлу и
Патрика».
Проводив взглядом друзей, я взбежал по ступеням и переступил
порог храма. Оставшись единственным храмом Спящих, он не справлялся
с поступающей верой, и тысячи последователей оказались
отрезаны от Единства, как и все лишние жрецы. Активными
остались лишь Патрик, Тисса и Мэнни – первые трое жрецов, а в сумме
число адептов вернулось к ста шестидесяти девяти. Причем Тисса
занимала место, которое больше пригодилось бы кому-нибудь другому.
Захотелось изгнать ее прямо сейчас, но я решил повременить.