Проехав пять
остановок на троллейбусе, я вышла на площади, неподалеку от которой жил
Плотников, и обнаружила его, томящегося у уличной рекламы. Щеки парня
раскраснелись от мороза, куртка была наглухо застегнута, шарф намотан до самого
подбородка.
- Ну и время ты
выбрала для променада! – недовольно буркнул Гриша. – Представляешь, мы там себе
поотморозим все, что только можно!
- Чего ты
бурчишь, как старый дед? – отмахнулась я. – Ты ж худеть хотел, вот новый год –
как раз самое время начать. Давай, пошли уже побыстрее! Перемены ждут нас!
Народу на
площади Ленина, где в этом году залили огромное пространство льдом на потеху
публике, была огромная толпа. Дети с визгом носились на горках, скользя кто на
чем – на картонках, санках-ледянках, каких-то пакетах, сбивая зазевавшихся
взрослых с ног. Мы пробрались ко входу в раздевалки, где получили коньки по
паспортам, и отправились переобуваться.
Я сама-то тоже
последний раз каталась еще в школьном возрасте, поэтому едва сумела выползти на
лед, держась рукой за стеночку. Судя по тому, как падали присутствующие на
катке люди, они тоже не являлись фигуристами.
— Это последний
раз, Миронова, когда я пошел у тебя на поводу! – пропыхтел скользящий за мной
вдоль бортика Гриша.
Он был похож на
огромного ярмарочного медведя на коньках. Красная шапка сбилась набок, шарф
распутался и свисал вдоль тела, в расстегнувшемся вороте пуховика я видела полосатый
свитер крупной вязки, изготовленный заботливыми руками Грининой бабушки.
- Ничего не
последний! – взвизгнула я, грохаясь на бок.
Встать быстро
не получилось, ноги разъезжались, руки скользили, и я несколько раз едва не
клюнула носом.
- Давай,
помогу! – Плотников протянул мне руку, и едва я уцепилась за нее, упал рядом,
отчего, кажется, вся площадь сотряслась.
Теперь мы
вдвоем возились возле бортика, пытаясь подняться и хохоча, глядя на неуклюжие
попытки друг друга.
Кое-как удалось
принять вертикальное положение, после чего мы медленно заскользили к
противоположному краю ледяного поля, а мимо проносились юркие мальчишки, гоняя
клюшками шайбу, и взрослые парочки, поглядывающие на нас с иронией.
Ну да,
наверное, мы смотрелись комично – двухметровый Гриша и полторашка я.
Час катания
пролетел незаметно. Уже стемнело, и с площади мы вышли в свете фонарей. Снег
прекратился, небо разъяснило, мороз усилился градусов на пять сразу.