– То, что это розыгрыш, знают лишь
трое: я с сестрой и вы. И здравый смысл подсказывает мне, что моим
словам поверят с куда большей охотой, чем вашим. Тем более вы сами
не отрицаете, что проникли в мой дом ночью. Хотела бы я послушать,
как вы начнете оправдываться, когда я обвиню вас в нападении и
попытке ограбления.
– Но вы же сами говорили, что в доме
нечего брать! – гневно вскинулся Лукас.
– В доме – нечего, но что насчет
моего багажа? – Я торжествующе усмехнулась. – Кто мешает мне
сказать, что у меня с собой была крупная сумма денег или же дорогие
украшения?
– Это же ложь!
В этот момент мне стало даже жалко
Лукаса. У него от удивления так сильно округлились глаза, что они
стали похожи на два огромных блюдца, в которых плескалось искреннее
недоумение и обида.
Анна, сидящая рядом, тихонько
хихикнула, видимо, позабавленная этим зрелищем. Правда, смотрела
при этом она за спину Лукаса. Но я уже начала привыкать к выходкам
сестры, поэтому спокойно проговорила, пожав плечами:
– Да, ложь. И что? Вы же сами
сказали, что вам плевать на мнение окружающих. Так пусть думают о
вас, как о воре…
Я пожалела об этой фразе, как только
она слетела у меня с уст. Глаза Лукаса опасно потемнели. Он уже
оправился от первого замешательства, и сейчас его рот кривился от
гнева, который вот-вот должен был прорваться наружу криком. Однако,
к моему величайшему удивлению, Лукас все же сумел удержаться от
столь бурного выражения эмоций.
– Вы хоть представляете, кому
осмеливаетесь угрожать? – тихо спросил он.
Честно слово, лучше бы закричал! От
его голоса мне почему-то нестерпимо захотелось забиться в самый
темный угол гостиной и заплакать.
– Да что вы мне сделаете? – Я с
вызовом улыбнулась, хотя внутри все мелко дрожало от страха. –
Обвините во лжи? Ваше слово окажется против моего. И я готова
побиться об заклад, что поверят мне.
Еще одна томительная минута молчания.
Но, наконец, Лукас как-то растерянно моргнул и с явным усилием
отвел от меня взгляд.
– И все же ваша наивность потрясает,
– пробормотал он. – Слабая девушка, дом на окраине, из всех
возможных помощников – лишь ребенок. Но вы, похоже, искренне не
понимаете, насколько безжалостны могут быть люди и сколь чудовищно
они порой поступают.
– Речь сейчас не обо мне, – дерзко
прервала его я, немного приободрившись. Кажется, я все-таки начинаю
одерживать верх в этом странном противостоянии. – Речь о вас и
вашем добром имени. Если вы немедленно не расскажете, почему так
отчаянно желаете выжить меня из дома…