-Тебе должно подойти! - сказал он грубым голосом, положив сверху
одежды кожаный плетёный ремешок.
Собака опять положила морду на свои мохнатые лапы, и продолжила
наблюдать за хозяином.
-Ложись сегодня пораньше, завтра нам рано вставать! - проговорил
мужчина, указывая рукой на топчан, накрытый медвежьей шкурой.
-Спать будешь здесь! - проговорил он, снимая с вбитого в стену
гвоздя, плащ.
Накинув его на себя, он направился на выход из жилища.
Скрипнув, отварилась входная дверь, и мужчина вышел наружу. За
ним, сорвалась и его верная собака.
Несмотря на одолеваемое им любопытство, Олаф вытер потное от
горячей похлёбки лицо тряпкой, лежавшей на столе и с наслаждением,
разлёгся на топчане. В очередной раз, серый хищник спас его от
неминуемого рабства, от судьбы раба, и эта же самая судьба привела
его в новый дом. Лёжа на топчане, он вспомнил свою прошлую хижину,
в которой, его наречённый отец, обучал его кузнечному мастерству.
Прошло немало времени, пока он подружился с сельскими детишками, и
смог безопасно выходить из хижины. Затем, прошло ещё время, пока
соседские дети перестали звать его чужаком, и приняли в свою
разношёрстную компанию. И вот теперь, опять новый дом, неизвестное
будущее, непонятный посторонний человек, и ещё более непонятный для
него, серый волк.
Он не знал ни отца, ни матери, не знал где и когда родился. Его
постоянно терзали многочисленные размышления, кто он такой, откуда
взялся, и какое предназначение начертано ему на небесах.
После сытного обеда и собственных мыслей, его сморило в сон.
Опять, во сне, он сам, лично своими руками, ковал меч. Заготовка
под клинок не получалась, выходила кривая загогулина, и совсем не
того цвета, какой должна была быть после нагревания её в печи.
Молот был тяжёл, а металл хрупким. Как получить то, что он хотел
выковать? На деле, получалось всё что угодно, но только не красивый
и острый меч…
Олаф открыл глаза, за столом уже сидел хозяин хижины и ел.
Отрывая кусками хлеб, он макал кусочки в соус и пережевывая,
запивал мякиш варёным компотом.
-Вставай, пора завтракать, и приниматься за дело! - проговорил
хозяин хижины, указывая на миску, которая стояла напротив него.
Олафа не надо было просить дважды, он опустил ноги на пол, и
встав, направился к столу. Быстро опустошив полную миску еды, Олаф
накинул новую рубаху, подпоясался ремешком, и направился во двор.
За дверью хижины было ещё темно, День пока не вступил ещё в свои
права, и его солнечные лучи, прятались где-то далеко, за вершинами
гор.