Доктор, не
глядя на меня, изучал какие-то бумаги. Я присела и дрогнувшим
голосом попросила:
— Мне бы
справку повторить…
— У меня
плохие новости, Острова, — перебил главврач и, положив передо мной
лист, посмотрел сочувственно. — Сожалею.
Глава 2
Вышла из
кабинета, качаясь, посмотрела на окруживших меня бабулек рассеянно.
Расспрашивают или ругаются? Да всё равно! Мир рухнул, и миллиарды
тусклых осколков причиняли мне нестерпимую боль: раздирали мысли,
терзали сердце, кромсали душу… Гул голосов раздражал и делал лишь
больнее. Я прижала руки к ушам и, согнувшись в поясе, закричала со
всей мочи:
— Я ещё так
молода! Не хочу умирать!
Пространства стало больше, добавилось света. Кажется,
я распугала своих «поклонниц», и бабульки рассыпались по сторонам
от истеричной девушки. А ещё стало тихо. Очень тихо. Болезненно
тихо. Не выдержав этой взрывающей мозг тишины, так похожей на
смерть, я бросилась куда глаза глядят. Коридоры, мелькающие двери,
шарахающиеся люди.
Выскочив из
здания, я судорожно вдохнула и, запрокинув голову, снова
закричала:
— Это
несправедливо! — Казалось, я вложила в крик всю боль, всё отчаяние
и безысходный страх и, обессилев, уселась на корточки. Прошептала:
— Так не должно быть… Я только жить начала.
Пульсирующие слова «неоперабельная опухоль мозга»
причиняли мне режуще-колющую боль, казалось, нервы выдирали из
тела. Всхлипнула, но слёзы не текли, и от этого становилось ещё
горше. Даже расплакаться не могу! Противное свойство организма! То,
что приносит облегчение другим людям, мне недоступно. А я ведь так
гордилась тем, что никогда не плачу! Глупая…
Зарылась
пальцами в волосы и, раскачиваясь из стороны в сторону, горестно
завыла.
— Вы в
порядке? — участливо спросил кто-то.
— Нет, —
помотала я головой. — Не в порядке. Совсем не в порядке.
Прохожий
потоптался с минуту и всё же ушёл. Я кусала губы так, что уже
ощутила вкус крови. Что же делать? Надо же что-то делать! Доктор
сокрушался, что ничего не исправить, что операция наверняка
приведёт к летальному исходу, советовал попрощаться… Это всё так
угнетающе! Всего три месяца. Девяносто дней жизни. Две тысячи сто
шестьдесят часов. Миллион восемьсот тысяч вдохов и
выдохов…
Сжала
кулаки: я ещё жива! У меня почти два миллиона вдохов! Неужели я
буду тратить их на страдание?!