– С нашей горничной я позже разберусь.
Думаю, в ваши обязанности это не входит.
– Да, Марк Игоревич, – дворецкий клацнул
челюстью, слегка покраснев. – Но, смею заметить, как раз прислуга тоже входит в
круг моих прямых обязанностей, к этому относится как их работа в доме, так и
эмоциональное благополучие.
– Я понял, – поднял вверх ладонь,
прекращая ненужный спор. – Вы правы, но я сейчас говорил о Есении не как о
прислуге. Думаю, вы не слепы и давно заметили, что девушка мне небезразлична...
Как друг, – быстро ввернул конечную фразу, помня о просьбе Еси. – Я хотел бы
общаться с ней не только, когда она прибирает мою спальню.
Управляющий кивнул, явно не до конца
понимая в какую сторону ему целесообразней клонить.
– Это великолепно, Марк Игоревич, но
прошу вас не злоупотреблять этим, чтобы мне не делать поблажек для той или иной
прислуги, расхолаживая остальной персонал, а также ставя под сомнение свой
авторитет, как управляющего.
– Прошу прощения, я не подумал, – снова
кивнул в ответ, уже мечтая прекратить неясный и совсем ненужный мне разговор. –
Мой отец у себя или уже уехал в офис?
– У себя. Что-то передать ему?
– Нет, спасибо. Я потом сам к нему
загляну. Можете идти, Алексей Олегович. И да, не забудьте распорядиться об
уборке в моей комнате.
– Конечно, – управляющий развернулся и
собрался уходить, но притормозил, ухватившись за дверную ручку. – Хотел ещё
сообщить, что стекло в Зимнем саду заменят сегодня к обеду, а пока раму
затянули плёнкой. К сожалению, несколько горшков с цветами спасти не удалось.
Только сейчас вспомнил о своём вчерашнем
выпаде. На душе снова стало тоскливо. Помню, как в тот момент хотел умереть и
убить всё то, что так долго взращивал в себе и вокруг себя.
– Я позже посоветуюсь с Константином
Юрьевичем, возможно, получится что-то восстановить или пошлю его в питомник.
– Неплохая мысль. С вашего позволения, –
наконец откланялся Алексей Олегович и скрылся в полутьме коридора.
Оставшись наедине с собой, посмотрел на
картину. ОНА не глядит на меня. Взор опущен куда-то вниз. Пружинки волос
прикрывают лик, разрешая мне только вспоминать полюбившиеся сердцу черты. В животе
невольно скрутило от желания снова увидеть девушку, прижимать к себе и считать
стуки сердца. Осязать кончиками пальцев каждый изгиб тела. Эх, если бы я
закончил эту картину! Она бы всегда была со мной – и днём, и ночью.