Через пару часов дознания и
тщательного осмотра места происшествия следователь сделал вывод об
отсутствии следов борьбы и явном пособничестве врагам,покушавшимся
на прокурора со стороны Антонины. Прокурора на дрезине отправили в
областную больницу, его жену на дрожках в местное отделение
НКВД.
Антонина всё перетерпела и
оскорбления и крики, и даже побои, которых совсем не ожидала.
Соратники мужа глумились над здравым смыслом и пытались сломить её
волю.
- Сколько людей было в Вашем доме?
Как фамилии? Где скрываются!
Ей не давали спать. Лампой, которая
была гораздо ярче той в импровизированной операционной, слепили
глаза.
Тоня твердила одно и то же:
- Врача не знаю! Познакомилась с ним
на станции. Решила, что из новых - взамен бывшего хирурга
прислан.
- Почему в больницу мужа не
отправили!?
- Боялась живым не довезти, да он и
сам не давался… - последний факт подтверждался юнцом
терапевтом.
Следователь из областного НКВД
чувствовал фальшь, но доказать ничего не мог. Объяснение Антонины
выглядело нелепо. Никто, кроме неё не видел плотного телосложения
эскулапа с лысиной на пол головы.
Утром следующего дня из области
позвонили и распорядились отпустить Антонину домой. Курские врачи
дивились на мастерство неизвестного хирурга. Рентген
новообразований в животе пострадавшего не обнаружил. Прокурор шёл
на поправку, и его жизни ничто не угрожало.
Многие пытались убедить себя в том,
что у Антонины редкий врождённый дар, и мужа она оперировала сама.
Бывают же знахари и бабки повитухи… По Ольгову поползли слухи -
один глупее другого.
* * *
Михаила выписали домой через неделю.
Шов заживал, как на собаке. Перед красавицей женой было неловко – с
одной стороны, вроде как жизнь спасла. С другой, - дураком перед
начальством выставила.
Мучить жену расспросами не стал, но
бдительность утроил, для себя сделал однозначный вывод – жена врага
укрывает.
Тоня держит себя, как ни в чём не
бывало - ведёт хозяйство, топит печь. Читает на сон грядущий Вальке
сказки. Даже под Михаила легла по первому требованию. Так бы всё и
продолжалось, но выследил прокурор жену. По первому снегу следы к
цоколю дома привели. Михаил окошко потайное приметил, завалил его
брёвнами и купчиху в оборот взял. Наставил на неё маузер и багровый
от злости допрос ей с пристрастием учинил: