Ещё удар, снова ничего.
Черт бы тебя побрал, бесполезный ты кусок дерь...
Ругался и лупил камнем об лезвие топора. И вдруг одним из ударов
все-таки высек искру, упавшую к моим ногам. Огонь вспыхнул
спасительными всполохами, ограждая меня от голодных хищников.
Загорелся и пропитавшийся смолой сапог. Пришлось впопыхах скидывать
его с себя и ударом здоровой ноги отшвырнуть в кучу крыс,
столпившихся по ту сторону огненной полосы. Это ненадолго. Смола
постепенно выгорала, наполняя воздух специфическим ароматом, и
высота пламени плавно уменьшалась. Этого они и ждали. Вот же ...
крысы.
Тогда я несколько раз рубанул по стволу дерева, выпуская новую
порцию горючей смолы, подпитывающей наш костерок. Резко
взметнувшееся пламя испугало животных, вынуждая немного отступить.
Они переминались с лапы на лапу и от нетерпения начинали грызться
друг с другом.
Мне это только на руку. Пусть поубивают один другого.
Пока звери выясняли отношения, огонь по смоляной дорожке
перебросился на ствол дерева, полыхнув свечей. Яркий свет отбросил
ещё ненадолго кишащих вокруг крыс, позволяя мне бегло осмотреть
себя и трезво оценить возможность бегства.
В нескольких местах плоть была серьезно разодрана... без иголки
и нитки не обойтись.
Проклятье! Где я их найду в этой глуши?
Вынул из сумки льняную ткань, прихваченную с собой в поход, и
разодрал на несколько лоскутов. Плеснул на них крепким алкоголем из
бурдюка и перевязал те места, где плоть выворачивалась наружу. От
соприкосновения со спиртом, раны обдало жаром и я сцепил зубы,
подавляя крик в его зародыше. От боли лицо оросило каплями
холодного пота, и сердце стремительно увеличило количество
ударов.
Оставшийся лоскут я пропитал смолой, надеясь, что мне удастся
скрыться от зверей быстрее, чем он превратится в пепел.
Прихрамывая, я поковылял дальше к вершине, разрубая за собой
корни. Они обильно сочились смолой, которую я поджигал пылающим
лоскутом. Огонь довольно быстро перекидывался от одного дерева к
другому, заливая оранжевым заревом лес позади меня.
Жалобный писк и рык зверей ощутимо отдалялся, возрождая во мне
каплю надежды на спасение.
Из-за ранения я шёл медленнее, чем распространялся огонь. Птицы,
гнездившиеся на этих странных деревьях, вспорхнули в небо и стаей
летели на север. Меня обгоняли самые обыкновенные белки и зайцы,
уносящие лапы от смертельной опасности. Все живое стремилось к
этому хребту. Там огонь не достанет никого.