А потом сверху раздался шум.
Толком даже обдумать не успел, что произошло и какого черта я вдруг решил вмешиваться в судьбы смертных. Просто бросился к ней. Действовал на инстинктах, едва не зарычав от неприятного ощущения, возникшего при мысли, что она умрет, так и не доставшись мне.
Уже через секунду я прижимал испуганную птичку к стене. Когда на мою спину обрушилась лавина льда и снега, похоже, девочка неслабо приложилась затылком.
Дьявол, какая же она яркая! И это нежное тело в моих руках...
Девушка испуганно сжималась в моих объятиях, все еще не решаясь открыть глаза, а я почувствовал острую необходимость заглянуть в них. Хочу знать, что она почувствует, увидев меня.
Узнает? Испугается? Скорее всего, да.
Но это неважно. Пусть ее страх самое отвратительное чувство из тех, что я когда-либо пробовал, но даже он — живой. Все лучше неестественных эмоций, щедро сдобренных принуждением.
Опять не смотрит на меня...
Ну же, открой глаза. Я желаю узнать, что ты приготовила для меня сегодня.
Я напрягся в ожидании, кажется, даже дыхание задержал, на мгновение предположив, что девчонка умрет на моих руках от травмы головы. Кто знает, насколько хрупки эти смертные?
Но только не до того, как я смогу ею насытиться.
Будто неосознанно, я осторожно коснулся розовой щеки. И облегченно выдохнул, когда темные ресницы затрепетали над бледной кожей, и недоуменный взгляд девчонки уткнулся в мою шею.
Черт, да посмотри же мне в глаза!
Словно подчиняясь моей немой команде, девушка подняла голову. И я пожалел о своем настойчивом желании, оказавшись в плену серо-голубых глаз.
— В порядке? — выдохнул я.
— Наверно.
Она качнула головой и поморщилась от боли. Похоже, не узнает.
Снова попыталась сосредоточить на мне взгляд.
— А вы? У вас, кажется, снег на голове... тает.
Прохладная ладонь вдруг бесцеремонно легла на мое лицо, и тонкие пальчики смахнули скатившуюся по щеке каплю. Что это она делает?
— Вам больно?
Что за странное чувство? Очень вкусно... Едва не застонав от удовольствия, я не смог сдержать сытую ухмылку. И, кажется, выдал себя.
Девчонка вздрогнула.
— Это вы?
Маленькая птичка продолжала что-то испуганно щебетать, пока я следил за ее персиковыми губами, борясь с желанием снова ощутить их вкус. Кажется, я и сам удивился этому неожиданному наваждению. Не припомню, чтобы кто-то будил во мне нечто подобное.