Идущие вокруг них люди поежилась. Никто не позволял себе так
говорить со старым жрецом. И всё же, эти слова были
произнесены.
Самоэль лишь улыбнулся, но не стал отвечать, продолжая идти
вперёд, перебирая по земле босыми ногами и помогая себе
тростью.
— Хунган...
— Так нужно, Бернар. Он посланник Семетьера.
— Он урод, — мгновенно отозвался высокий и плечистый негр с
длинными, светлыми и заплетенными в косу дредами. Он шёл следом за
стариком, почтительно держась за его спиной. — В нём есть
демоническая плоть. Ты же видел его! Даже если твоё безумное
пророчество не глупые сказки, Легба никогда не даровал бы своё
благословение кому-то подобному. Как ты вообще можешь верить в
подобное?!
— Ты не обязан верить мне, Бернар, — Самоэль коротко взглянул на
идущую рядом с ним Ламию. Девочка была удивительно тихой и
сдержанной, идя рядом со своим дедом и опустив глаза к земле. —
Достаточно того, что в это верю я.
Старый Жрец огорчённо вздохнул. Из весёлой и непоседливой
девочки, она всего за несколько дней плена превратилась в тихую,
мрачную девушку. Чудовищная перемена, от которой у старика сердце
кровью обливалось. Увидит ли Самоэль когда-нибудь ту
жизнерадостность, что не сходила с лица его племянницы? Ответа на
этот вопрос у него не было.
И Самоэль признавался себе в том, что боялся узнать ответ.
В любом случае, он был в долгу перед этим молодым человеком за
то, что он спас Лами.
После смерти Хазани и большей части преступных воротил Каира,
город, который и без того был похож на банку, кишащую ядовитыми
пауками, стал ещё опаснее. В первый день после этих событий
сохранялось хоть какое-то подобие порядка, но уже следующей ночью
на улицах Порта-Саид началась настоящая кровавая резня. Те, кто
оставались у власти лишь благодаря силе и влиянию своих Каирских
хозяев, один за другим стали очень быстро терять свои жизни.
Для Самоэля и его общины это стало тем шансом, которого старый
жрец ждал очень долгое время. Слишком долго они боролись за
выживание в этом гадюшнике. Слишком много ему и его последователям
пришлось вытереться ради того, чтобы дети, подобные его любимой
Лами, могли спокойно расти под присмотром родителей.
Два дня Самоэль выжидал, пока мечущиеся в банке пауки с упоением
и тупой, жадной яростью жрали друг друга. А затем верный Бернар и
его люди расправились с теми, кто вышел победителем из этой
схватки. Ослабленные, они уже не представляли той силы, коей
являлись совсем недавно.