– Положим, выждать бы у вас вряд ли
получилось, – усмехнулся фон Хартманн. – Вы на сегодня последняя
группа, так сидеть пришлось бы до-олго. Я человек одинокий, дома
меня даже кошка не ждет…
– Неужели до утра бы сидели, Ярослав
Ахмедович? – не выдержал кто-то из остававшихся снаружи. – Виноват,
фрегат-капитан…
– До утра, – фон Хартманн оглянулся
на бронзовые часы над входом, – бы вас точно не хватило.
Говорить, сколько именно курсантам
пришлось бы сидеть в тренажере он все же не стал. Хотя внутри не
было часов и все свои перед «погружением» испытуемым полагалось
сложить отдельный ящик, но… понятное дело, правила существуют
затем, чтобы их пытались нарушить. Не тюремщиков же вызывать для
обыска – чтобы светили фонариком в рот и другие места, куда солнце
не заглядывает.
– Данный тактический прием, – подойдя
к доске, Ярослав изобразил два расходящихся сторожевика и напротив
них силуэт субмарины, – у нас получил название «атака с
подкрадыванием». Один корабль старается удерживать постоянный
контакт с подлодкой и передает данные о её месте на второй. А тот
на малом ходу выходит на позицию для атаки. А дальше, – фон
Хартманн кивнул на тренажер, – вы сами все видели. Субмарина подход
второго корабля не слышит, начать маневр уклонения не успевает. В
последний момент импульсом гидролокатора уточняют позицию и
накрывают серией глубинных бомб. Простая и очень эффективная
схема.
Ярослав замолчал, обводя взглядом
притихших курсантов.
– Мы узнали о ней четыре месяца
назад, когда Е-275 после такой атаки смогла всплыть и вернуться.
Теперь о ней знаете и вы. На сегодня все, свободны.
Он держался, пока за последним из
учеников не захлопнулась дверь. Потом опустился – да что там,
рухнул как мешок – на стул у стены, словно из надутого манекена в
офицерской форме кто-то резко выпустил воздух. Вновь оглянувшись на
дверь, вытащил из нагрудного кармана плоскую фляжку. С утра она
была залита «под пробку», сейчас в ней оставалась примерно четверть
и этот остаток он влил в себя за пару глотков. Стало чуть легче… но
всего лишь чуть и даже удар с размаху обеими кулаками по столешнице
не принес облегчения.
– Вот дерьмо, а…
Отвечать было некому – только с
официального портрета сбоку от доски на происходящее укоризненно
взирал адмирал Борщаго. Но старик этим занимался уже лет семьдесят,
вне зависимости от происходящего в помещении.