Регрессор - страница 7

Шрифт
Интервал


— Давай, дядя, открывай сейф!

Тот смешно так глазками закрутил, рот приоткрыл — ну чисто рыба, которую из воды вытащили. Но с места не сдвинулся. И пробормотал:

— Никак не можно… Ключи у управляющего…

“Вот как? Ошибся, значит?”

— А кто управляющий, рыба?

Дядька головой кивнул в сторону молодого франта. Усики, волосики, даже, кажется, бровки, были у того гладко причесаны и блестели. Как и глазенки, но те от страха, не от помады.

Вот за что люблю эту публику в банках — своих у них нет! Чуть поднажми и они готовы и мать продать, и товарища. Мерзкие людишки! Мусор!

— Иди сюда, красавчик! — поманил я его стволом. Дядьку, которого принял за главного, толкнул к барышне. — Иди бабой займись! Как очнется — последи, чтоб не верещала, а то пристрелю.

И уже молодому клерку:

— Ты у нас управляющий, значит?

Франтик мелко закивал, даже кажется пробор его безупречный нарушился.

— Я-я. Г-гинек Горачек. — на кой-то ляд представился он. Еще бы каблуками щелкнул, чернильная душа!

— Очень приятно, господин Горачек! — издевательски ощерился я в ответ. — Очень рад с вами познакомится! А я — Янак Серт, слыхал про такого? Бомбист и революционер.

— Д-да. — бедолага побелел так, что черные его усики стали как клякса на чистом лице.

— Ну вот и молодец! Значит пугать тебя не надо. Живым хочешь остаться, а, Гинек?

Управляющий часто-часто закивал. Хотел он жить, красавчик. Было ему что терять. Должность хорошую и денежную, жизнь свою красивую и сытую. Это мне терять нечего, а ему — очень даже что!

— Тогда тащи все что у вас в сейфе накопилось.

Это была самая слабая часть моего плана. Или, правильнее сказать, той смеси наглости и куража, которой я план заменил. Работай я по банку с напарником, сам бы пошел с управляющим к сейфу, а его оставил присматривать за публикой в зале. Но я был один. И было мне не разорваться. Отпустить управляющего одного — того и гляди сбежит через заднюю дверь, которая тут всяко имелась. И пяток клерков с сомлевшей дамой одних оставлять было нельзя. Найдется кто-нибудь смелый да резвый, рванет к выходу, когда я уйду, да вызовет легашей. Потом уходи от погони, да судьбу дразни.

Поэтому я решил остаться в зале, пока управляющий ходит за деньгами. А его самого застращать, чтобы мыслей о побеге не возникло. Страх — чувство хорошее, для таких как этот франтик — основополагающее. Он же всю жизнь свою в страхе жить привык: перед родней, перед начальством, перед такими как я — душегубами.