Я поглядел на человека рядом с собой. Пожилой, невысокий, с
заметным брюшком. Сам смуглый, а вот усы и шевелюра седые. Нос
горбинкой, глаза карие и встревоженные. Тренер, ясное дело.
Все еще не веря в происходящее, я посмотрел в противоположный
угол ринга. Надо же какая штука, там находился мой противник. Тоже
боксер, сидит на стульчике, рядом тренер, и тоже что-то ему
втолковывает.
В середине площадки стоял рефери, ждал, когда снова начнется
бой. За канатами, возле ринга сидели судьи, что-то записывали на
листочках.
— Ну как, отмена? — тренер продолжал настойчиво допрашивать
меня. — Ты только кивни, я все устрою.
Вот чего я не любил, так это добровольной сдачи. Никогда не
признавал поражений, хотя за это меня называли «тупым
дуболомом».
Поэтому сейчас, даже не разобравшись толком, что происходит, я
все равно упрямо покачал головой и промычал:
— Неа, продолжим!
Тренер устало вздохнул. Видимо, не надеялся на мою победу.
Между тем, я поразился своему голосу. Какой-то чужой,
незнакомый. Да и тело тоже не мое, руки и ноги другие, чересчур
волосатые. А еще я заметил на стенах красные серпасто-молоткастые
флаги, герб СССР и изображения лысого Ленина на плакатах с
изречениями вождя. Никаких экранов и масштабных дисплеев. Никакой
рекламы.
Это, наверное, сон! Мне снится, что я попал в далекие советские
годы! Вернее, не сон, а яркая полноценная галлюцинация, слишком уж
все реалистично. То-то я смотрю, все одеты как-то странно,
старомодно, как в историческом кино. Да и ринг какой-то древний,
без прожекторов и слоганов на помосте.
Все понятно, я сейчас лежу в больнице или где там еще, а все это
мне почудилось. У меня ведь недаром болит грудь, ведь кто-то
выстрелил в меня из пистолета. Правда, не помню уже, кто именно.
Кажется, там была женщина и какой-то рубанок или лобзик.
— Готовы? — спросил рефери, подходя к нам.
Тренер кивнул, ободряюще хлопнул меня по плечу, скатился с
ринга. Наставник противника тоже сошел за канаты, не забыв перед
этим бросить в мою сторону пренебрежительный взгляд.
Мой соперник, совсем еще молодой и желторотый, годиков эдак
восемнадцати, тоже смотрел на меня с насмешкой. Что за дичь тут
творится? Я вдруг припомнил, что уже грохнулся в нокдаун пару раз в
течение первого раунда. А перед самым концом второго упал в нокаут,
меня спасло только окончание поединка.