Например, я смог внушить ему, чтобы он всё свободное время
тратил на чтение книг. Хм… почему именно это?
Да потому что система магии что в моём мире, что и в том,
завязана на Буквах. И если тратить недели и месяцы на чтение – это
даст определённый результат.
Также я сподвигал парня к тому, чтобы он занимался укреплением
своего тела. Получалось похуже, чем с чтением книг, но всё же.
В общем, подготавливал почву для будущего вселения – как
мог.
Но тут, наверное, может возникнуть вопрос из раздела морали.
Какое право я имею забирать жизнь чужого человека, чтобы позволить
существовать самому себе?
Честно сказать, поначалу я совершенно об этом не думал. Мне лишь
хотелось выжить несмотря ни на что. Но с течением времени, с каждым
моим подселением в тело реципиента, я всё больше привыкал к нему. К
этому довольно доброму и смышленому малому. Я проникся к нему, и к
его семье.
В последние годы я стал подумывать над тем, чтобы отказаться от
этой идеи. И примерно за два года до сегодняшнего дня решил
совершенно чётко – нет у меня права отбирать жизнь одного, ради
жизни другого.
И уже свыкся было с мыслью, что умереть мне в один день с
любимой мною империей, как ради интереса подселился к реципиенту
снова. Это было год назад.
Думал в последний раз повидаться со ставшим мне родным
человеком. Но узнал страшную новость. Андрей (так звали
реципиента), умудрился заболеть раком мозга.
У него случались такие головные боли, что и подумать страшно. У
бедолаги не было никаких шансов, чтобы поправиться. Ведь у его
семьи совсем не было на это средств. А забесплатно целители того
уровня, что могут убирать тяжёлую форму рака – и пальцем не
пошевелят.
И единственным шансом для него, чтобы жить – было моё
переселение. Именно оно и только оно спасло бы его. Или меня. Не
знаю, как тут правильно выразиться.
А всё потому, что при переселении, если это сработает так, как
надо, я тут же смогу исцелиться от смертельного недуга. Мои
целительские способности это позволяют. В отличие от способностей,
которые могут по отношению к реципиенту применять другие. Ведь
лучше всего исцелять получается самого себя. А рак мозга для меня –
царапина.
Но в чём же была главная угроза, которая могла нарушить все мои
планы?
Я не знал, жив ли ещё Андрей. С последнего раза, как я к нему
подселялся, прошёл целый год. И даже тогда он был очень плох. А
шанс того, что его всё ещё не закопали в землю, был, по моим
прикидкам, процентов двадцать.