- Виски дай. – Блин, что ж так голос
хрипит-то? Каркаю, как больная ворона.
Варт как-то странно на меня
покосился, но драгоценный напиток все же оказался на столе. Ну что
ж, будем лечиться…
Ирма:
Рабов при мне никогда не убивали. В
моей семье публичная казнь провинившейся челяди считалась дурным
тоном, но об этой процедуре я слышала часто. Поэтому действия
своего супруга понимала, хоть и не одобряла. А вот реакция Иры меня
удивила. Подруга, похоже, была в полном шоке и уж точно не ожидала
подобного исхода дела. И даже пара глотков виски из уже знакомого
мне бокала делу не помогла. Наверное, она выпила бы и больше, не
знаю. Меня от тяжелого похмелья спас, видимо, ее сработавший
будильник.
Я чуть прикрыла глаза, стараясь
справиться с сильным головокружением, накатившим сразу же после
исчезновения моего альтер эго.
И тут же муж:
- Она ушла?
Как он это почувствовал?
- Да, Ваше Сиятельство…
Раздраженно:
- Вартариус. У меня есть не только
титул, но и имя, Ирма. Почему ты, даже узнав его, все так же
продолжаешь обращаться ко мне исключительно по титулу?
- Я не знаю… Наверное, из-за
привычки… Простите…
Муж недовольно скрипнул зубами.
- Я сейчас перенесу тебя в твою
спальню и пришлю горничных. Ложись спать.
Ира, нахмуренная, сидела у волшебного
монитора, с помощью которого она связывалась со всем миром.
«Компьютер», вспомнила я мудреное слово.
- Ирина Николаевна, на второй линии
Осип Федорович.
- Соедини.
Резкое и отрывистое. У нее с утра
плохое настроение? Что-то случилось?
- Осип Федорович, доброе утро. Что у
нас с финансами? Что? Нет, так точно не пойдет. Отчет должен быть у
меня на столе сегодня, сразу после обеда. Возможно, Осип Федорович,
более чем возможно. Вы уж постарайтесь. Жду.
«У тебя что-то случилось?»
Фыркает с досадой:
«Скажи, то, что он сделал, - это
нормально?»
Кто? Что сделал?
«Ты о чем?»
И изумивший меня ответ:
«Об убийстве этих несчастных!»
Убийстве?..
«Ты об утилизации рабынь?»
Отборная громкая ругань.
«Ирма, дитя другой эпохи, они были
людьми! Их нельзя просто так взять и утилизовать!»
Не понимаю…
«Ира, но они же рабы, это же как
личные вещи. А с вещами можно делать все, что захочешь…»
Долгое молчание. Потом
раздосадованное:
«А ты себя никогда на их место не
пыталась поставить? Чем они хуже тебя или твоего ненаглядного
супруга? Только тем, что родились не у тех людей?»