Ярополк повернулся к столику, за которым царь степенно допивал
компот, поглядывая в окошко, но царица снова опередила воеводу. Она
скользнула к царю, стянула с вялого мизинца перстенек и, всучив его
мне, цепко ухватила воеводу под локоть. Я примерила нежданный
подарок, перстень ладно уселся на средний палец. Ярко-зеленый
камушек в золотой оправе радостно переливался в солнечных лучах.
Грубоватая работа, но смотрится экзотично.
— Царь недоволен тобой, Ярополк, — прошептала тем временем
царица, ведя воеводу к двери. — На границах неспокойно, в лесах
видели сумертов, новая ведьма сейчас тоже некстати. Ты плохо
справляешься со своими обязанностями, воевода.
Белая ручка пробежалась по плечу Ярополка, кулон жарко вспыхнул
на нежной груди.
— Делаю, что могу, — сурово ответил воевода. — Коли недоволен
мной царь, то пусть сам и скажет.
— Царю недосуг со всеми объясняться, — отвернулась царица. —
Проводите.
Слуга распахнул перед нами двери, с грохотом захлопнул, едва не
прищемив мне подол платья. Послышался скрежет засова. Ну что ж, я
отделалась малой кровью. Теперь я вроде как у царя на службе, и
всякие Парнаски могут утереться. Я прошла вперед пару шагов и
поняла, что мои спутники не собираются меня догонять.
Ярополк уставился на закрытую дверь, нахмурив брови так, что они
слились в одну густую полосу. А Юлька выглядела как ребенок, у
которого отобрали конфетку. Причем не абы какую, а любимую,
развернутую и уже отправленную в рот.
— Юль, ты в себе? — поинтересовалась я. — Что за цирк ты
устроила? Тоже хотела послужить верой и правдой?
— Вась, она такая, такая…
— Какая? Ты же вроде в противоестественных связях не замечена.
Уж я-то как лучшая подруга должна бы знать!
— Она само совершенство… Как ее зовут? — встрепенулась Юля.
— Амаранта, — ответил Ярополк.
— Ах, Амаранта, — выдохнула она. Я внимательно посмотрела на
подругу — щеки бледные, зрачки расширены. Я хорошенько тряхнула ее
за плечи.
— Приди в себя!
Подруга сфокусировала на мне взгляд, поморгала.
— Нет, царица и вправду хороша, весь Голливуд бы посрамила, —
согласилась я. — Но это не повод расстилаться перед ней
ковриком.
— Просто я, как человек искусства, более восприимчива к красоте,
— выдала Юлька. Выглядела она растерянной и несчастной, и я решила
оставить ее в покое. Потом поизгаляюсь.