— Вася, я уговариваю Степана Аркадьича открыть клининг-сервис,
но он никак не соглашается, — пожаловалась Юлька.
— Вы талант! — восхитилась я. — Нет. Гений!
Домовой скромно кивнул и отпил еще глоточек.
— С котлом пришлось повозиться, — пожаловался он. — И котик ваш
мыться не захотел. Очень невоспитанное животное.
Домовой посмотрел на меня с укоризной, и мне на мгновение даже
стало стыдно.
— И террариум я не трогал. Боялся нарушить микроклимат.
— Кстати… — Я бросила пакеты на пол, порывшись, вытащила оттуда
новенькую тяпку с гламурной розовой ручкой и умчалась через заднюю
дверь во двор. Вернулась я с пригоршней червей.
— Амфибрахий, ты душка, — сказала я, опуская копошащееся
лакомство в тарелочку. — Может, я тебя потом даже поцелую.
Жаба боязливо на меня покосилась и стрельнула языком в
червя.
Я отдала домовому пять сребреников и добавила еще два, в
качестве благодарности. Он расцвел, обещал Юльке заходить на чай и
выкатил тачку, груженную швабрами, во двор.
— Степан Аркадьич! — окликнула я его.
— Да, Василиса? — обернулся он, стоя у крыльца.
— Не подскажешь, где в деревне самый счастливый дом? Чтоб детей
много, порядок, достаток и любовь…
— Понятно где, — степенно ответил он. — Это дом, где живу я.
— Мне для заклинания надо зажечь свечу в очаге такого дома, —
призналась я.
— Нет, Василиса, в колдовство я не лезу — Домовой нахмурился,
лоб собрался в морщинки, как смятая скатерть.
— Я обещала водяному снять проклятие с пруда. Это светлая
магия.
Глаза Степана Аркадьича вспыхнули, как светлячки.
— Ты очень необычная ведьма, Василиса, — сказал он после
паузы.
— Это я уже слышала. Так ты мне поможешь?
— Мне надо поговорить с хозяйкой. Я зайду к тебе на днях.
Он побрел к калитке и вскоре растворился в сумерках, лишь его
тележка побрякивала на кочках.
Я распаковала покупки, разобрала, наконец-то, чемоданы.
Свежевымытые окна блестели, нежно-кремовый тюль слегка покачивался
на приоткрытом окошке. Я расставила на трюмо кремы, духи и
косметику, на тумбочку у кровати водрузила фотку, где мы с Юлькой
сидим на пляже, — и наконец-то почувствовала себя дома.
Юлька ворвалась в комнату без стука, покрутилась передо мной в
новой цветастой пижаме, которую я ей купила.
— Шикарно, — одобрила я.
— Жаль, показать некому, — вздохнула она.
— А меня ты уже за человека не считаешь?