—
Не видно? Посмотри получше: очевидно же, шоколадка.
Ты
глянь, принюхивается!
—
И что, даже мышьяка не добавляла?
—
Обижаешь. Только виа-гру.
—
Тогда ладно, — из миски выуживают блестящий от оливкового масла огурец. — На
будущее: я больше с мазиком люблю.
—
Жри, что дают! — обиженно кидаю ему на колени вилку. — Стараешься тут, а они
выкобениваются.
Гордо
сваливаю, но меня окликают на пороге, руша образ оскорблённой царицы.
—
Каминских.
—
Чего?
—
Спасибо.
—
Кушайте — не обляпайтесь, — уже более миролюбиво летящей походкой отчаливаю к
себе с единственным благим намерением — завалиться спать. Заниматься этим волшебным
времяпрепровождением куда приятнее под завывания грома, чем под человеческие
шпили-вили.
Вырубаюсь
моментом, за мной не заржавеет, а вот пробуждение даётся с трудом. Особенно
когда приходится просыпаться не по будильнику, а от “механического”
землетрясения.
—
Соня, вставай. Машина скоро приедет, — зудит под ухом Демидова, играя со мной
"а когда на море качка".
—
Какая, блин, машина? Катафалк? Мне рано, у меня ещё есть лет десять в запасе, —
пытаюсь спрятаться от неё под одеялом и вернуть свой наполненный больными
фантазиями сладкий сон.
Фиг
там.
—
Со-о-оня, подъём. Опоздаешь на самолёт.
—
Только что была машина. Ты успела хрюкнуть с утра?
—
Ты вообще общий чат не читаешь что ли? Ещё вчера вечером рассылка была.
—
Какая рассылка? — одним глазом, потому что второй наотрез отказывается
разлипаться, таращусь в найденный под локтём телефон. Пяти нет. Люди, вы
больные?
—
Соня. Дубай. Самолёт, — Паулина теряет терпение и включает свет. Ааа, мои
глаза! — Нам выбили горящие путёвки. Машина приедет через полчаса, а у тебя ещё
чемодан не собран.
Зато
Паулинин собран заранее. Теперь понятно, чего она его достала. А я думала на
выходные домой опять в своё село отпросилась.
Стоп,
кого-куда она сказала? Дубай? Мы вроде в следующем месяце только туда
планировали, и то — не то чтобы прям конкретика какая-то звучала. Марина порой
устраивает нам отпуска по мере возможностей. Смена местности, так сказать,
благотворно влияет на общие охваты.
Похожая
на зомби после недельного голодания принимаю сидячее положение, пытаясь
проморгаться. Голова как с бодуна. Ненавижу вставать так рано. И тем более,
когда резко. Это жестоко и бесчеловечно. Потом по полдня одупляюсь. Будильник
то у меня на повтор зациклен, каждые десять минут орёт в течение часа, давая
возможность выходить из коматоза постепенно.