— Знаешь, там, откуда я… приехал, — чтобы не сказать —
телепортировал, — есть сундук с сокровищами определенного типа —
там хранится любая информация, ценная, не очень ценная, а иногда и
вовсе мусор.
— Вот бы и мне такой сундук, — мечтательно произнес
Доменико.
— Мне бы он тоже сейчас не помешал… — вздохнул я, грустя по
дому, компьютеру и всемирной паутине. — Но такого сундука у нас
нет, поэтому будем искать интересующую нас информацию сами.
Увлеченные разговором, мы и не заметили, как дошли до Капеллы.
Поднимаясь вместе с Доменико и другими «виртуозами» по ступеням
лестницы, я впервые за пять лет работы в разных конторах
почувствовал себя своим в коллективе. Я еще не знал, что готовит
мне грядущий день, и молча созерцал живописные фрески
Микеланджело.
Через несколько дней пребывания «на новой работе» я пел уже
более уверенно. Все-таки ежедневный авторский интенсив-курс
Доменико Кассини не прошел даром. Он каким-то непонятным образом
сумел распеть меня наверх почти до середины третьей октавы, и эти
ноты не доставляли мне никакого неудобства. Я начал получать
удовольствие от процесса пения, и напряжение мое медленно сводилось
к нулю.
Постепенно я начал выбираться из виртуальной клетки, в которую
сам себя загнал своими комплексами, и даже начал обращать внимание
на окружающих меня людей. Чего не случалось со мной в офисе, где я
не помнил по имени, а уж тем более, в лицо, почти никого, кроме
тимлида Цветаева и тестировщика Васи, который сидел по диагонали
напротив меня и невероятно раздражал своим видом: имея
аристократичную «итальянистую» внешность, он был до ужаса
неаккуратен и неряшлив, неделями не брился, как бомж, и не менял
засаленную серую толстовку. «Сам себе баг», как я тогда злобно
называл его.
Здесь, в Капелле, все было совсем не так. То ли я, наконец,
начал замечать кого-то, кроме себя, то ли действительно мои новые
коллеги были столь неординарными личностями. С вашего позволения я
опишу здесь некоторых наиболее ярких персонажей, с которыми имел
дело в Капелле.
Конечно же, я не могу не рассказать про нашего органиста,
Джузеппе Аццури, того самого, о котором говорил Доменико.
Невысокий, квадратного телосложения человек с крючковатым носом и
густыми бровями, сходящимися на переносице, Джузеппе был
непревзойденный гений в своем деле. Он играл настолько точно и без
единой запинки, что казалось, будто не человек играл, а специально
обученный компьютер. Однако, прислушавшись, я обнаружил, что
маэстро Аццури и правда разговаривал во время игры, за что
неоднократно получал нагоняй от начальства. Придя в Капеллу немного
раньше, чем нужно, я все-таки ради интереса подошел поближе к нему
и вот, что я услышал: